Вообще-то, пытаясь вспомнить всё до мельчайших подробностей, он задумался, воду для полоскания рта должен был подать ассистент, но вот он ли её подал, Николай совершенно не мог вспомнить - ни тогда, ни сейчас. Этот эпизод совершенно не закрепился в его памяти, он вылетел из его головы напрочь. Почему? Всё остальное он же помнит, а вот эпизод с водой...
Уже в начале второго раунда он вдруг почувствовал сначала лёгкую, а затем всё усиливающуюся слабость, словно в его теле образовалась дыра и через неё катастрофически быстро вытекала энергия. Он уже не мог так эффективно защищаться, он лишь ещё кое-как мог уклоняться от ударов и старался, чтобы удержаться на ногах, почаще входить в клинч.
Зрители в зале, особенно болельщики Хрусталёва, засвистели и заулюлюкали, выкрикивали в его адрес разные оскорбления и стали бросать на ринг, стараясь попасть ему под ноги, пустые банки из-под пива.
Рефери, словно не замечая состояния Николая, не давал ему возможности передохнуть в клинче, и всё время твердил - «Брек! Брек!»
Шум и галдёж в зале переросли в потасовки между болельщиками.
Перед глазами Николая всё плыло.... Он уже не чувствовал наносимых ему ударов, в глазах потемнело, голова раскалывалась от боли...
Последнее, что Николай осознал, падая - сильную боль в левой руке.
Пришёл он в себя на больничной койке. Рядом стоял тренер и врач. Врач говорил: «Что с ним случилось, я не знаю. Скорее всего..., закупорка какого-нибудь кровеносного сосуда в голове - бокс..., знаете ли..., анализы покажут.... А вот рука сломана в локтевом суставе и...
- Он сможет продолжать заниматься боксом? - это уже спросил тренер.
- Нет, категорически - нет! Его спортивная карьера, как боксёра..., и вообще... спорт для него - заказаны!
* * *
Даже не успев сообразить, как у него это вырвалось, он, сжав трубку так, что побелели костяшки пальцев, перебил импресарио: «Не отдавай контракт другому клиенту, слышишь, у меня есть подходящий для тебя андроид».
Трубка, словно поперхнувшись, удивлённо закашлялась. Николай почувствовал и даже представил на мгновение, как импресарио, неожиданно прерванный на самом интересном для него месте, застыл с открытым ртом и машинально, скорее всего, по привычке, трёт лысину. Затем из трубки донеслось:
- У тебя... бойцовский... андроид? - сомнение явно читалось в голосе импресарио.
- Да. Я же тебе говорю: не отдавай никому контракт. - Я когда-нибудь тебя подводил?
- Нне-ет... но...
- Не отдавай никому контракт, - повторил Николай более твёрдо.
- Смотри, не подведи меня, иначе я раздену тебя догола! - пригрозил Игорь.
Не разденешь, усмехнулся Николай, бросая трубку на рычаг. Меня уже давно раздели.
Представив себе Игоря в этом, таком непривычном для него состоянии, Николай непроизвольно рассмеялся. Настроение, после двухмесячной депрессии, на короткое мгновение улучшилось, а потом он спохватился: где же я достану андроида? Может, кто из друзей выручит, хотя... это вряд ли.
Друзья существуют только до тех пор, пока ты на высоте, пока от тебя можно чем-то поживиться, короче - пока ты полезен..., а как только.... А может у меня и вообще не было друзей, подумал он с горечью, и никогда не было? Были лишь прихлебатели, были любители покрасоваться рядом с чемпионом по боям без правил и покутить на его денежки?
* * *
В то, благословенное для него время, он не вылазил из ресторанов, имел две шикарные машины и квартиру в престижном районе. А сколько эффектных светских девочек и длинноногих, с круглыми, тугими попками моделей, было рядом с ним: не только на светских фуршетах и в постели.... А, как только чемпион оказался не у дел, и денежками перестало пахнуть, они переметнулись к другому... чемпиону. «Ох, жизнь ты спортивная!» - вздохнул Николай и повернулся к роботу. - «Ну, Роб, что скажешь?»
А робот молчал.
Николай совершенно упустил из виду, что он перед ремонтом сам отключил у него питание и Роб, хоть пытай его калёным железом, не произнесёт ни слова. «Машина - есть машина!» - вспомнилось Николаю распространённое среди людей выражение.
Он собрался уж было включить тумблер питания Роба, но прошлое вновь растревожило его душу. Так и не включив, Николай сел в плетёное из лозы кресло: он снова был там, в прошлом...