– У тебя была такая же? – спросил я, вытащил свою карту и показал ему при свете факела. Один взгляд на бумажкупривел его в чувство.
– Черт подери! – вскрикнул он. – Точно такая же! Откуда она у тебя?
– Это неважно. Дело в том, что мы оба знаем, за чем охотимся. Мы оба хотим заполучить сокровища, спрятанные Ли Яном перед тем, как его шлепнули федералисты. У меня есть карта, но нет лодки, а у тебя есть лодка, но нет карты. Поплыли!
– Ну да! А когда дело дойдет до дележки, – сказал он недовольно, – тут я все и потеряю.
– А кто говорит о какой-то там дележке? – взревел я. – Добыча достанется сильнейшему. Мне еще надо свести с тобой кой-какие счеты. Сначала найдем клад, а потом разберемся. Победитель забирает все!
– Меня это устраивает, – согласился Рыжий. – Поплыли!
Но когда мы выходили из гавани, мне в голову пришла одна мысль.
– Постой! – крикнул я. – Этот остров лежит к северу или к югу от порта7
– Глуши двигатель, и посмотрим карту, – предложил Хулихан и взял фонарь.
Я поднес карту к свету, и мы стали разглядывать надпись на английском, выведенную мелким женским почерком.
– Это "N", – сказал Рыжий и ткнул своим большим волосатым пальцем в букву на карте. – Значит, остров находится к северу от гавани.
– А мне кажется, это буква "S", – возразил я. – И по-моему, остров лежит к югу.
– А я говорю к северу! – начал закипать Хулихан.
– К югу! – зарычал я.
– Мы пойдем на север! – заорал Хулихан, размахивая кулаками; он совсем потерял контроль над собой. – Либо пойдем на север, либо вообще никуда не пойдем!
Я хотел подняться, но задел ногой какой-то предмет на дне катера. Оказалось, это черпак. Я не из тех, кто способен упустить богатство из-за упрямства какого-то тупоголового болвана. Я размахнулся и черпаком огрел Хулихана по голове.
– Мы пойдем на юг! – повторил я свирепо, и никаких возражений не последовало.
Пробираться вдоль побережья ночью на катере – это вам не воскресная прогулка! Хулихан пришел в сознание около полудня. Он приподнялся, потер шишку над ухом и долго матерился.
– Этого я тебе не забуду, – пообещал он. – Это дело мы с тобой тоже уладим! Где мы находимся?
– Остров прямо по курсу, – ответил я.
Он глянул на карту и ухмыльнулся:
– Этот остров не похож на тот, что нарисован на карте.
– Ты хочешь, чтоб невежественный китаец нарисовал карту идеально? – спросил я с вызовом. – Это именно тот остров, что нам нужен. Ищи самое высокое дерево. Оно должно быть где-то здесь.
Но дерева не было. С этой стороны острова вообще не было ничего, кроме густого кустарника, растущего из болотистой почвы. Тогда мы подошли к острову с другой стороны, и я сказал:
– Вот оно. Китаец сделал еще одну ошибку – нарисовал дерево совсем не там, где надо. Вон песчаный пляж и высокая пальма.
Хулихан вмиг забыл о всех своих сомнениях. Ему так же, как и мне, не терпелось побыстрей добраться до берега. Мы причалили в узкой бухточке и, навьюченные кирками и лопатами, побрели по вязкому песку в сторону деревьев. Сердце мое бешено стучало, предчувствуя, что очень скоро я стану миллионером.
Высокая пальма росла намного ближе к воде, чем значилось на карте. Отсчитав пятьдесят шагов к югу, мы оказались по пояс в воде!
– Похоже, мы столкнулись с техническими проблемами, – подытожил я, но Хулихан осклабился и, сложив здоровенные ручищи на груди, сказал:
– Эти проблемы меня не волнуют. Сейчас я думаю о другом. Мы на острове, сокровища тоже здесь, лежат под споем воды и песка, остается только откопать их. Но мы еще не определили, кому они достанутся.
– Хорошо, – сказал я, снимая рубашку. – Сейчас определим.
Хулихан тоже сбросил одежду и принял боксерскую стойку. Лучи утреннего солнца отражались от покрытой рыжей шерстью широченной груди, на руках и плечах Рыжего бугрились мускулы.
Он бросился на меня как разъяренный бык, и я встретил его, работая обеими руками.
Говорили, что никому не удавалось одолеть Хулихана ни на ринге, ни вне его. Все двести фунтов его веса составляли крепкие мышцы, а двигался он с кошачьей быстротой. Вернее, мог двигаться, поскольку такой возможности ему не представилось.
Мы стояли по щиколотку в песке, и прыгать ну никак не получалось. Это напоминало танцы на горячем пюре. Солнце поднялось высоко и нещадно палило нас адским пламенем, выжимая последние сипы, как воду из губки. И еще этот проклятый песок! Это похуже, чем гири, привязанные к ногам. Не было никаких передвижений или маневров – одни удары, удары и еще раз удары. Нос к носу, голова к голове. Только кулаки снуют взад-вперед как механические кувалды.
Не знаю, как долго мы дрались. Наверно, несколько часов, потому что солнце взбиралось все выше и выше и секло нас раскаленными лучами. В глазах плавал кроваво-красный туман. Я ничего не слышал, кроме отрывистого дыхания Рыжего, шуршания проклятого песка под ногами и хруста ударов.
Смешно говорить о жаре, стоявшей во время поединка между Джеффризом[1] и Шарки на Кони-Айленде, или о жарище на ринге в Толедо! Да оба этих местечка – просто ледяные хижины эскимосов по сравнению с нашим островком! Мое тело так затекло и онемело, что я почти не ощущал ударов Хулихана. Я плюнул на защиту, и мой противник сделал то же самое. Мы в открытую наносили друг другу размашистые удары, вкладывая в них последние силы.
Один глаз у меня заплыл, бровь над ним была рассечена, и веко безжизненно повисло, словно занавеска. С половины лица была содрана кожа, а капустное ухо от ударов превратилось в багрово-синюшное месиво. Из носа, ушей и губ сочилась кровь. Пот градом катился по груди и стекал по ногам; я уже давно стоял в грязной жиже. Мы оба были перемазаны потом и кровью. Я отчетливо слышал отчаянные удары собственного сердца, казалось, оно вот-вот выскочит из груди наружу. Мышцы ног, еще не одеревеневшие окончательно, напоминали тлеющие и дрожащие от напряжения канаты. Каждый раз, вытаскивая ногу из раскаленного липкого песка, я думал, что суставы не выдержат и разрушатся.
1
Джеффриз Джеймс Дж. (1875 – 1953) – боксер, чемпион мира в тяжелом весе 1899 – 1905 годов.