- Мы покончим со сползанием страны в нищету. Мы вернем Россию в лоно цивилизованных стран. Сейчас она влачит жалкое существование одной из стран третьего мира. Когда мы придем в Думу, для России наступят новые времена. Мы соединим законодательную мудрость с нашими капиталами и тогда...
Человек перестал его слушать. Во-первых, этот дурацкий текст, хотел он того или нет, запоминался и мог навсегда остаться в голове. А, во-вторых, требовалось подвести кое-какие итоги.
Итак, один сухогруз дошел до Роттердама, еще трое стоят под загрузкой. Контейнеры финскую границу пересекли. Два дома под Барселоной куплены, а третий... Вот, гады, уперлись со своими юридическими тонкостями. Квартиру с шестью спальнями (вот дураки - меряют квартиры не числом комнат, а числом спален!) в шестнадцатом, самом престижном, округе Парижа купили. Один квадратный метр - почти тридцать тысяч франков. С ума сойти можно! Лучше б еще пару домов в Испании взяли. Так нет же - потянуло шефа в Париж. А если по нему, то "инженер" себе со временем, кроме той виллы у Барселоны, что уже есть, купит где-нибудь в провинции. И не во Франции, а в Австрии. Там воздух в горах - хоть на хлеб намазывай. Счета в Швейцарии они открыли, а вот в Германии... Прийдется, видимо, в Германию ехать самому. Людей не хватает, уже не хватает. Так, ваучеры на бирже скупаем. Пару заводов уже в кармане. А нужны ли они, эти заводы? И будет ли вообще толк от этих смешных ваучеров? Шеф говорит, что будет. Шеф еще верит во что-то. Арийская кровь, что ли, сказывается, вера в порядок? Ладно, хрен с ними, с этими заводами. Шефа он пока отправил во Флориду. Пусть позагорает и подлечится. Все-таки плечо... Ну вот, перешел к плохому. Выходит, хорошее кончилось. Итак, первое плохое - шеф, точнее, его плечо, второе - кто-то перехватил их курьера с наличными в Минске. А он ведь даже границу СНГ не пересек. Ни курьера, ни денег. Когда две неважные новости - это плохо, потому что, возможно, это уже система.
Он обвел взглядом комнату с потертыми, изорвавшимися у двери обоями, со старючим деревянным комодом еще первой цветной модели "Рубина", с убогим двухстворчатым шкафом, на котором сверху лежала вылинявшая вискозная штора, с серой фанерной загородкой в углу и ему стало приятно. Он очень любил инсценировки. А у этой была такая утонченная, такая нищенская стилистика, что он даже ощутил уважение к тому резкому и деятельному человеку внутри себя, который создал это.
Громко, до противного громко напомнил о себе дверной звонок. Был он казенный, еще тот, родной, что приколошматил кривым ржавым гвоздем строитель, и в этой его убогости, в сером металлическом блюде звонка словно и заключалась та самая важная, самая яркая нота, которая венчает гениальное музыкальное произведение. Прозвенел - и поставил точку в его сюите под названием "Квартира одинокого инженера".
- Приперся, козел, - узнал в глазок соседа по площадке. Тот стоял в огромном аляповатом полушубке из "чебурашки", то есть из искусственного меха, и медленно стягивал с головы шапку, густо-густо выбеленную снегом. Добрый день! - открыв дверь, встретил его слащавой улыбкой. - Знаешь, сегодня я тебе с ремонтом не помогу. Перестройка заболела, - соврал без запинки.
Варан в ярости потерся чешуйчатым панцирем о фанеру. Говорить он не мог, а защитить его от лжи было некому.
- Да я, собственно, и не по ремон...
- Здравствуйте! - вырос из-за его плеча Иванов. - Я случайно узнал, что у вас есть варан - самец, а у меня как раз самочка. Может, договоримся о случке?
Человеку пришлось напрячь внутри, наверное, все, чем его одарила природа, чтобы не дать исчезнуть с лица приветливой улыбке.
- Но я же говорил: он заболел.
- Это прекрасно! Ведь вараны - моя специализация в университете. Я вам заодно и помогу.
- Хорошо. Заходите, - и захлопнул дверь перед носом у соседа, как только Иванов вошел в узенькую, заваленную тапками, ботинками, кедами, сапогами, собиравшимися, наверное, пару десятков лет.
Еле находя для ног место, на цыпочках проскользнул в зал, стянул с головы кепку с налипшими на нее снежинками. Стряхивать их вроде было некуда.
Хозяин посмотрел в глазок на опустевшую площадку, послушал тишину за дверью, вошел, расшвыривая тапки и кеды, на полную громкость включил телевизор и раздраженно выпалил:
- Я же сказал: мы сами найдем вас!
Иванов внимательно прошелся взглядом по щуплой невзрачной фигурке "инженера" и подумал, что без серой куртки он почему-то выглядит еще серее. Может, потому, что там хоть были синие полосы.
- А я не люблю, когда надо мной смеются.
- Что вы имеете в виду?
- Офис на Магистральной.
"Инженер" отошел от орущего о светлом будущем телевизора, поцокал языком варану и пояснил:
- Так надо было.
- Конспирация?
- Можете думать, что угодно, но так надо было. Как вы меня нашли?
- Вы же сами подсказали?
- Я-а?! - "Инженер" рывком развернулся к Иванову и в его голове, словно на прокручиваемой со страшной скоростью аудиопленке, мелькнул весь их диалог на квартире. - Я ничего вам не говорил.
- Ну как же! - смело сел Иванов на засаленный и явно приглянувшийся клопам диван, положил мокрую от истаявшего на ней снега кожаную фуражку на колени. - Вы же сами сказали, что меня вам порекомендовали.
- И что же?
- Я нашел того, кто вам порекомендовал.
- А почему же пришли ко мне не с ним, а с этим? - показал на дверь резким нервным жестом.
- С ним слишком явно. Лишний свидетель. А этот сосед - так, просто подсказал мне, у кого живет варан.
- Вы и про него знаете? - почему именно это больше всего не понравилось "инженеру", словно человек, который знал о существовании варана, знал и все остальные об "инженере".
- Дело в том, что у меня, как у частного сыскного агента было не так уж много дел. Сначала я вспомнил вашу точность. Вы говорили не "семь минут десятого", а "ноль девять ноль семь". Такая точность прививается или военной службой, или морской, или авиационной. Среди тех, кому я в последнее время помог найти угнанную машину, был техник самолета из Шереметьево-2. Я поговорил с ним, и он сболтнул о вас, бывшем авиационном диспетчере...
"Инженер" барабанил пальцами по фанере загородки, даже не замечая, что варан пытается дотянуться до них и укусить.
- Ведь это вы один могли без всяких приборов и компьютеров "вести" одновременно десятки судов и сажать их точно по времени?
- Не знаю, - нервно ответил он. - Такой эксперимент мне бы никто не дал провести...
- И зрение у вас отличное. Единица - левый глаз. Единица - правый.
- А при чем... это, зрение?
- А при том, что сейчас вы мне прямо в глаза смотрите, а тогда, на Магистральной, - мимо уха.
- Ну и что?
- Если у вас нет астигматизма, значит, кто-то был за стеной. И вы все время стреляли туда взглядом, чтобы знать, не совершили ли ошибки, что еще нужно сказать, и стоит ли вообще знакомить меня с вашим шефом.
- Значит, я смотрел сквозь стену? - барабанили и барабанили пальцы, а варан все прыгал и прыгал, точно заведенная механическая игрушка.
- Сквозь стекло, замаскированное под зеркало. А за стеной сидел и слушал наш диалог ваш шеф... Прибалт, - он хотел назвать и фамилию, но усилием воли сдержал себя. Такой осведомленностью он мог испугать "инженера" еще похлеще, чем тот бородатый киллер.