– Вперед! Чего стоите!
В деревне уже зажигались огни.
– Вперед! Окружайте их! – прокричал Митчелл и повернулся ко мне, – прости, Джони.
С этими словами он ударил меня по голове рукоятью пистолета.
И в моем мире наступила тьма.
***
И все было хорошо. Было так приятно лежать и не двигаться в этой тьме. Дать ей окутать себя, словно одеялом, и напеть спокойную колыбельную тишины.
Фердиаду нравилась тишина.
Но эту аллюзию быстро разрушили посторонние звуки – то далекие крики, перемешанные с воплями ярости и отчаяния, то лязг оружия и стройный ряд выстрелов. Эти убивающие тишины отголоски реальной жизни заставили холодное острие иглы под названием отчаяние пронзить сердце и заворочаться там, словно червь. Джон знал, что должен кому-то помочь, но не знал, как и когда. Мерзкое, липкое чувство беспомощности так сильно раздражало, что Фердиаду захотелось немедленно очнуться.
Усилием воли он вернулся в настоящее и понял, что лежит на спине на пыльной холодной земле с закрытыми глазами. Червь отчаяния внутри все еще шевелился, и потому Джону пришлось вернуть ускользающее сознание, которое снова ставило его на край бездны забытья.
Фердиад попытался пошевелиться, и ему это удалось. Он подвигал правой рукой и дотронулся ей до виска, на котором была частично запекшаяся кровь.
«Хорошенько меня Дэн приложил», – всплыла в голове мысль.
И после этого червь внутри так сильно впился в сердце, что Фердиад неожиданно для себя резко вскочил на ноги. Ему нужно спасать индейцев, помешать Митчеллу и восстановить мир!
От быстрого поднятия на ноги голова сильно закружилась, но Джону было плевать. Он поднял валявшуюся саблю и пистолет.
Сражение шло совсем рядом.
Ирокезы не позволили англичанам замкнуть деревню в кольцо и оттеснили гренадеров к главным воротам. Отряд Митчелла встал нестройным полукругом и пытался отстреливаться от разъяренных индейцев, десяток которых успел прорвать ряд стрелков и вторгнуться в тыл врага.
Бой кипел.
Свирепый бой. Индейцы из племени ирокезов чероки не любят, когда вторгаются на их землю. А вот факт, что они успели освоить огнестрельное оружие, сильно ухудшали шансы на выживание отряда гренадеров. К тому же последние, благодаря Фердиаду, не смогли застать врасплох краснокожих.
Индейцы дрались так яростно, что этот напор явно ввел в ступор гренадеров Его Величества. Но все-таки это были опытные солдаты из элиты английской армии, поэтому ярости чероки они противопоставили опыт и сплоченность.
И так получилось, что, очнувшись и добежав до восточной (не высокой) стены деревни, что было со стороны реки, капитан Фердиад оказался в самом центре сражения. Восточная стена уходила вглубь небольшого подлеска, и в той стороне, буквально в пяти ярдах от Джона, схватился в рукопашном бою лейтенант Шепард. Он дрался с совсем голым ирокезом, который пытался задушить гренадера. Индеец шипел и правой рукой тянулся к горлу Шепарда, а левой бил его по ребрам. Англичанин же блокировал удары, а свободной рукой пытался достать валявшийся рядом штык-нож.
Эта сцена противостояния так сильно поразила Фердиада, что он не мог сдвинуться с места несколько секунд. А когда все оцепенение ушло, Джон ринулся помогать Шепарду.
Но когда капитану оставался последний шаг, Шепард все дотянулся до оружия и воткнул лезвие в горло ирокезу.
Захлебываясь кровью и тихо хрипя, индеец разжал руки и медленно опустился на землю.
– Он хотел придушить меня! – Шепард, пошатываясь, подошел к Фердиаду, – что мне оставалось?
Джон хотел возразить, но лейтенант быстро достал свой мушкет и выстрелил куда-то за спину капитану. Тот обернулся и увидел, как у его ног распростерся еще один чероки.
– Надо помочь остальным! Сэр, слышите меня?
Джон кивнул все еще глядя на мертвого индейца.