Джон и не мечтал попасть в цель, но ему все же удалось порезать грудь индейца, обагрив пыльную землю еще несколькими каплями туземской крови.
«Так много крови пролито», – подумал Фердиад и рухнул в ту же пыль.
Из его груди торчало сломанное древко Габульга.
Кухулин метнул его в тот же миг, когда Джон кинул в него саблю.
Но ирокез не промахнулся.
Бросок получился такой мощный, что копье вошло в грудь капитана Фердиада и на три дюйма показалось из спины.
Мгновение Кухулин медлил, стоя на месте. Но затем рванулся к умирающему.
Глаза Джона были широко раскрыты. Он схватил подбежавшего индейца за руку и, с хрипом втянув в легкие воздух, произнес.
– Кухулин, мой дорогой друг, вот и настал третий день нашей битвы… как жаль… что… мы… расстаемся врагами…
– Не врагами. Для меня ты друг, Джон Фердиад. Ты храбро сражался. Смело отправляйся на каноэ через реку забвения, чтобы тебя встретили наши предки. Теперь ты один из нас… Мир тебе, славный воин.
Последние слова Кухулин произносил, опуская пальцами веки умершего Фердиада, врага ставшего другом. По его руке, лежавшей на лице Джона медленно проползли первые яркие лучи солнца. В Новом свете наступил новый день.
Кухулин Серый глаз еще какое-то время сидел на земле, прижав к себе тело Джона, пока к нему не подошел Дэн Митчелл. Англичанин положил руку на плечо индейца – не для того, что задушить или воткнуть кортик, а чтобы утешить.
– Все кончено, – тихо произнес англичанин, – мы проиграли и уходим отсюда.
И только тогда Кухулин обернулся и взглянул, сначала на Митчелла, а затем и на всех остальных. Лица, белые, красные, в поте, грязи и крови, такие разные и одинаковые одновременно. Были среди них и радостные, и печальные, уставшие и приободрившиеся. А потом Кухулин взглянул в лицо Фердиада. Оно было мертвенно белым. И от этого Кухулин закричал. Сильно и надрывисто.
А когда перестал кричать, бережно опустил тело друга наземь и встал.
Митчелл стоял рядом и молчал.
– Его надо похоронить, – произнес Серый глаз.
– Я позабочусь об этом… Мы отвезем его на родину, – в горле у Дэна пересохло, поэтому говорил он хрипло и тихо.
– Теперь уходите. Все. И больше не являйтесь в эти земли.
Такой же тихий голос Кухулина внушал ужас, потому что за вновь появившимся спокойствием крылась буря.
И индейцы, и англичане начали расходиться. Живые забирали немногочисленных мертвых, раненые опирались на тех, кому повезло чуть больше. Настал мир, полученный, как обычно, через до дна выпитую чашу, переполненную кровью и насилием.
К стоявшим возле тела Фердиада подошел вождь племени.
Он сразу начал что-то говорить, и Кухулин перевел.
– Он сказал, чтобы вы пригнали к деревне два воза еды и шкур. Сделайте это до отплытия, иначе эти ирокезы чероки вновь нападут на форт, – Кухулин устало вздохнул, – иначе Джон Фердиад умер напрасно.
Митчелл кивнул и жестом приказал двум гренадерам положить тело Фердиада на носилки.
А потом они молча разошлись.
***
Через пять дней двое встретились на том же самом перекрестке, одна дорога которого вела в американский форт, где останавливались английские гренадеры, а вторая – уходила на север к месту, где поселилось племя речных ирокезов чероки.
– Здравствуй, индеец.
– Здравствуй, белый человек.
Помолчали.
– Куда ты направляешься? – Спросил все-таки Дэн Митчелл, сменивший военную форму на обычную фермерскую одежду.
– Я идти на запад. Искать новый дом и работа, – ответил Кухулин, тоже переодевшийся в куртку из кожи буйвола и такие же штаны.
Дэн ухмыльнулся, как это он делал всегда.
– Хватит изображать из себя несмышленого краснокожего. Я знаю, что ты гораздо умнее и хитрее, чем выглядишь. И я знаю, что ты прекрасно знаешь английский язык.
– А ты куда идешь, белый человек? Ты ведь должен был уплыть за океан, к себе домой.
– Да, так и есть, – Митчелл кивнул и снял шляпу, чтобы рукой стереть пот со лба, – ух, жаркий выдался денек… хм, я остался, чтобы выполнить одно дельце здесь. Иду на север. Не бойся, мимо твоей деревни не пройду. Обойду это треклятое место стороной… А потом направлюсь на юг, в Баден-Руж. Там есть один капитан, согласившийся взять меня пассажиром до берегов Англии… Уплыву домой… А ты стало быть на запад идешь? К неосвоенным землям?
– Да. Там обитает большая часть моего народа. Присоединюсь к ним.