– Тогда иди, индеец. Удачной дороги тебе, – больше ничего не сказав, Дэниел Митчелл пошел дальше по дороге.
Но сделав пару шагов, все-таки остановился, развернулся и добавил.
– Слушай… мне не жаль, что в ту ночь погибли твои соотечественники, я ни капли не сострадаю ни тебе, ни другим краснокожим… но мне жаль, что из-за меня погиб мой друг… и вот за это я себя корю.
Второй раз за всю эту историю Кухулин Серый глаз улыбнулся. Но сейчас это была печальная улыбка.
– Вы, белые люди, редко думаете, прежде, чем что-то сделать. Не глядите в сторону горизонта, а утыкаетесь себе под ноги.
– Можно сказать, что твой поступок был обдуман…
– Да. Я готов был отправиться к праотцам. И знал, что Джон Фердиад – тоже…
Вновь наступило молчание.
– Что ж, – прочистил горло Митчелл, – может ты и прав…
Он посмотрел себе под ноги, поворошил камни на земле.
– Что ж… – он сухо кивнул индейцу и пошел своей дорогой.
Кухулин еще какое-то время смотрел ему вслед, а потом двинулся дальше.
И больше их пути никогда не пересекались.
Кухулин ушел на запад и прожил там всю свою жизнь, поселившись в деревне Сан-Диего, которая потом разрослась до огромного города. Индеец работал на фермах, потом ловил рыбу на промысловом судне и уже больше никогда не охотился на диких зверей, и уж точно не убивал человека. Кстати, его лучшим другом стал капитан судна Айра Коберян, похоронивший индейца чероки в 1810 году. Моряк говаривал, что старик Кухулин, будучи в здравом рассудке до конца своих дней, часто пересказывал ему их бой с Джоном Фердиадом. И так же часто раскаивался в смерти друга.
Дэниел Митчелл же после встречи с Серым глазом на перекрестке у старого форта, как и сказал, отправился на север, чтобы навестить могилу своей дочери и ее семьи. Митчелл сначала нашел то ранчо, где работали его дочь Сара и ее муж Гордон. Хозяин сказал, что похоронил их за свой счет (и намекнул Дэну, что пора бы и оплатить должок) у себя на участке, так как очень привязался к молодой семье. Митчелл отдал деньги и, и поблагодарив старика, направился к могилам.
Они были ухоженные, хоть и без особой роскоши: три хорошо сколоченных креста с вырезанными на них именами.
Дэн подошел поближе и, сняв шляпу, прочел «отче наш». А затем, протерев потный лоб, положил руку на крест дочери.
– Вот как вы тут хорошо устроились, – произнес тихо Митчелл, – местечко у вас благодатное. Коров значит пасли? Это хорошо. Это мы с матерью одобряем. И дочка у тебя хорошая была девчушка… Ты же знаешь, я твоего паренька не одобрял, но письма-то твою тайком читал, пока мать не видела…
Он замолчал, сдерживая ком в горле и вспомнив какой умной и веселой была его Сара.
– Надеюсь, там на небесах вы будете счастливы втроем…
Дэниел все-таки заплакал. Тихо, но горько.
Он медленно опустился на колени, утирая слезы и проговаривая.
– Прости меня, Сара, прости за то, что не был рядом. Ты же знаешь, мы с твоей матерью любим тебя… и твою семью…
Через какое-то время он успокоился и встал.
Вновь протерев лоб, Митчелл взглянул на могилы, а потом посмотрел на ясное небо.
– И ты тоже меня прости, Джони. Не хотел я, чтобы ты вот так кончал свою жизнь, вдалеке от дома и таким молодым… Я, кстати, встретился с твоим другом-индейцем, буду весьма рад, если вы однажды встретитесь с ним на небесах, чтобы подать друг другу руки. И я к вам потом присоединюсь.
Он замолчал, но потом решил добавить.
– Я бы тебе, Джон, этого не сказал бы на твоих похоронах – струхнул бы. А тут… у могилы дочери, совесть не позволяет молчать. В общем, прости меня друг. Надеюсь, ты запомнил меня именно другом. И прощай. И вы прощайте, Сара, Гордон и маленькая Эмили.
Он провел рукой по самому маленькому кресту. Постоял еще немного, а потом надев шляпу, отправился на юг.
«Теперь и мне пора домой», – подумал Дэн Митчелл, шагая вдоль широкого русла Миссисипи.
И так и случилось – Дэн Митчелл переступил порог своего дома ровно через два месяца после выше описанных событий. Он рассказал жене о всех своих делах и прегрешениях. И это, надо отметить, их только сблизило. А еще Дэн бросил пить и подал в отставку. Жили они с женой еще долго, вплоть до 1815 года, пока оба не умерли во время пожара фабрики, на которой работали.
Что же касается Джона Фердиада, то он обрел покой на одном из безымянных кладбищ восточного Уэльса. Кстати, Кухулин, даже один раз приезжал на это кладбище, чтобы почтить память человека, с которым они были сначала врагами, а потом стали друзьями.