Когда Неугомон-царевич прощался с братьями Русой Русы, он оставил им ожерелье; когда братья увидели, что оно почернело, один из братьев поедал искать Неугомон-царевича. Он нашел его разорванного и спрятался за его телом; воронья множество налетело; он поймал одного вороненка; ворона закричала:
— Отпусти! Отпусти!
Он велел ей принести живой и мертвой воды, привязал под крылья пузырьки и наказал:
— Прилетишь к мертвому морю, наклонись левым крылом, прилетишь к живому морю, полетишь через негр, наклонись правым крылом.
Ворона принесла воды. Он сбрызнул тело Неугомон-царевича мертвой водой, оно срослось; сбрызнул живой водой, Неугомон-царевич встал и сказал:
— Долго спал, да скоро встал.
Братья Русой Русы стали уговаривать Неугомон-царевича не доставать ее, но царевич не согласился; тогда братья стали учить его, что сделать. Нужно было пойти к вдове одного богатыря, пропасти у ней три дня лошадей и получить за это никакого другого коня, кроме паршивого жеребенка. Пошел Неугомон-царевич; дорогой его паут ужалил в лоб, хотел он его убить, но тот взмолился:
— Не бей меня, дай напиться! На время я тебе пригожусь.
Он отпустил его. Потом он встретил волка, хотел убить его, волк взмолился и говорит, что он на время ему пригодится. Поймал Неугомон-царевич щуку, щука взмолилась, говорит, что она ему на время пригодится. Неугомон-царевич отпустил и волка, и щуку.
Пришел к вдове богатыря; у ней сидят прикованные на цепи богатыри, которые прежде пасли у неё лошадей и не могли укараулить. Они говорят ему:
— И ты будешь с нами.
Та послала его караулить тридцать три кобылы. Он выгнал их в поле, кобылы улеглись на земле; Неугомон-царевич подумал: «Что караулить такой смирный скот», — и лег спать. Проснулся, кобыл нет, он загоревал. Вдруг видит, кобылы бегут к нему; их гонят пауты, а впереди их летит тот, который укусил его в лоб. Неугомон-царевич пригнал кобыл ко вдове; это были три её дочери и тридцать черных девиц. Вдова стала ругать дочерей, что оне не могли убежать от Неугомон-царевича, и казнила старшую дочь.
На следующий день велела за старшую быть средней. На следующий день Неугомон-царевич опять выгнал кобыл в поле и опять не утерпел, заснул. Кобылы опять убежали. Проснулся, кобылы бегут; их гонят волки, а впереди волков тот, которого он раздумал убить. Вдова казнила среднюю дочь. На третий день Неугомон-царевич выгнал кобыл в поле и опять заснул. Проснулся, кобыл нет, убежали. Тут щука, которую он отпустил живою, сделала большую воду, кони всплыли и могли выйти на берег только там, где ждал их проснувшийся Неугомон-царевич. Вдова казнила и третью дочь. Потом она дает ему позволение выбрать из хороших коней, но он просит себе паршивого жеребенка; то был старший брат Кощеева коня. Вдова говорит ему:
— Куда же ты уедешь на таком жеребенке? Возьми хорошего коня!
Неугомон-царевич говорит:
— Моя служба была небольшая, я все спал, будет мне и этого!
Взял жеребенка на плечи и понес. Пронес один день; вечером жеребенок говорит:
Отпусти меня к матери на молоко; я стану сильнее, а завтра утром, когда буду бежать мимо тебя, попадай в меня шапкой.
Назавтра конь бежит; Неугомон-царевич попал ему шапкой в шею. На другой день Неугомон-царевич провел его — уже не нес на себе. На вторую ночь конь опять отпросился на молочко; назавтра Неугомон-царевич попал коню в бок; на этот день он проехал на нем. Вечером опять конь просится на молочко. Утром Неугомон-царевич видит только пыль, которая по полю несется, узнать не мог, что это конь бежит; все-таки догадался, кинул шапкой и попал в конец хвоста; конь остановился. Конь привез его к котлу с сильной водой и говорит:
— Пей!
Он выпил.
— Ну, что чувствуешь?
— Чувствую, что сильнее меня богатыря нет.
— Ещё пей!
Неугомон-царевич ещё выпил.
— Ну, теперь что?
— Теперь я могу землю с небом в одно место стянуть.
— Ещё пей половину!
Неугомон-царевич выпил половину.
— Ну а теперь?
— Убыло силы в половину, — отвечает Неугомон-царевич.
— Ну, этого довольно! И теперь тебя сильнее богатыря нет на земле, а если оставить ту силу, земля тебя не стала бы носить.
Потом конь говорит:
— Теперь я побегу к вдове богатыря, принесу богатырские доспехи, обману ее.
Побежал конь и говорит ей:
— Где Неугомон-царевичу ездить на мне; он упал и убился. Надень на меня доспехи твоего мужа, я побегаю в них, а то ведь придется мне опять сделаться худым жеребенком.
Та дала ему, и он вернулся к Неугомон-царевичу. Надел доспехи Неугомон-царевич, сел на коня и поехал к Кощею. Неугомон-царевич разложил огонь, приехал к дому Кощея Бессмертного, взял Русую Русу и увез ее. Вернулся Кощей с поля домой, не нашел Русой Русы, поехал догонять. Когда конь под Неугомон-царевича стал подъезжать к разложенному в поле огню, он поднялся высоко над ним.
Кощей стал заставлять и своего коня, чтобы и он так же высоко поднялся, но тот сказал, что ему не подняться так высоко потому что под Неугомон-царевичем его старший брат. Однако Кощей велит ему подниматься. В это время Неугомон-царевич напал на него; его конь также стал бить Кощея копытом. Кощей упал и прямо в огонь, и сгорел.
РУССКИЕ НАРОДНЫЕ СКАЗКИ ПУДОЖСКОГО КРАЯ (1982)
49. ПРО ВОЛШЕБНУЮ МЕЛЬНИЦУ
В некотором царстве, в некотором государстве, а именно в том, в котором мы живем, на ровном месте, как на бороне, верст за двести в стороне, — это не сказка, а присказка, сказка будет в субботу после обеда, когда поем мягкого хлеба да похлебаю кислого борщу, тогда я вам и сказку скажу.
В одном месте жил старик со старухой. Жили оны богато но детей у них не было, держали кобылу, корову да овцу. В одно время раздумались, и говорит старик старухе:
— Да, старуха, теперь мы ведь уж стары стали, помрем, а наше богатство пропадет, некому его оставить. А чтобы люди не растаскали, дак нам мельница, да такая, чтобы заход был, а выходу не было.
Ну, старуха на это и согласилась. Выстал он поутру ранешенько, умылся белешенько, богу помолился и в путь-дорогу снарядился. Шел он близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, скоро сказка сказывается, да по своим успехам дело справляется. Попадает ему мужик навстречу. Поздоровались, и спрашивает мужик у старика:
— Куда путь держишь?
— А вот пошел искать мастера, построить надо мельницу, чтобы заход был, а выходу не было.
— Ну дак что, я построю, только отдай за работу то, чего дома не знаешь.
А старик и отвечает:
— Не знаю, ежели кобыла жеребится — жеребенка отдам, корова отелится — теленка отдам, сука ощенится — щененка отдам.
— Ну дак что, согласен ты отдать то, чего дома не знаешь?
— Согласен.
И сделали роспись: разрезали палец у старика, и своей он кровью написал: «Отдаю за работу мельницы то, что дома не знаю». Ну, мужик и говорит ему:
— Вот, дедушка, иди домой. На каком думаешь месте строить мельницу и большу ли тебе строить? Размеряй и выбей тычки по углам.
Распростились, и старик пошел домой. А за это время, пока старик ходил, старуха забеременела и родила мальчика и девочку. Мальчика назвала Иваном, а девочку назвала Марьей. Вот стал старик подходить к дому, увидала старуха его из окна в поле, что старик идет, обрадовалась и вышла встречать с мальчиком и девочкой. Когда подошла к старику, тогда он и спрашивает:
— А это чьи ребята? Откуда они у тебя?
Старуха рассказала, что после его ухода она родила двух детей. Старик тут сразу догадался. «Да я не простого человека, наверно, порядил работать мельницу, не зря он просил то, чего я дома не знаю. Вот я детей-то этих и не знал, так я их и отдал черту за работу».
Ну, старухе ничего не сказал, пришел домой, размерил место и выбил тычки по углам. Как начнется ночь — там и пойдет работа. Бревна возят, работают мельницу. А днем никого нет. Так мельница была сработана наполовину в один вечер. Когда Ваня да Маня спали за заборкой-то, старик и говорит старухе: