Первым призовет к собиранию и записыванию сказок Василий Андреевич Жуковский, учитель Пушкина, и гениальный его ученик станет чутко вслушиваться в народный говор на ярмарках, почтовых станциях, народных гуляньях, будет сам обрабатывать и сочинять сказки. Традицией же научного собирания сказки мы обязаны все тем же А. Н. Афанасьеву и И. А. Худякову, великим подвижникам русского слова. Не прожив и пятидесяти лет, Афанасьев сумел совершить казалось бы невозможное.
Он собрал воедино свыше 600 текстов сказок (не считая вариантов) из десятков областей России, Украины, Белоруссии — до сих пор никем в мире не превзойден этот труд. И не только собрал. В своем трехтомном сочинении «Поэтические воззрения славян на природу» он попытался на сотнях примеров объяснить живую связь сказки с историей, действительностью, природой.
Природа… Для древнего человека она выступала сразу в нескольких ипостасях. Заботливая мать-кормилица. Целительница. Защитница от внешних врагов. Ниспосылательница всеразрушительных стихий. В сказке «Цветы, деревья, насекомые, птицы, звери и разные неодушевленные предметы ведут между собой разговоры, предлагают человеку вопросы и дают советы, — писал Афанасьев. — В шепоте древесных листьев, свисте ветра, плеске волн, шуме водопада, треске распадающихся скал, жужжании насекомых, крике и пении птиц, реве и мычании животных — в каждом звуке, раздающемся в природе, поселяне думают слышать таинственный разговор, выражение страданий или угроз, смысл которых доступен только чародейному знанию вещих людей».
Поскольку окружающее наделялось разумом и речью, то, естественно, любовь и сострадание к ближнему распространялись на обитателей просторов небес, воды и земли. Спасти выброшенную волною на берег рыбу, укрыть птенцов от непогоды для сказочного героя это нравственный закон. Дивное согласие природы и человека царит в сказках. В ответ на бескорыстную заботу птицы приносят герою мертвой и живой воды, звери «проязычиваются голосом человеческим» и предуказывают верные пути-дороги, а при крайней опасности перёд преследующими Ивана страшилищами восстает то гора, то озеро то дремучий лес.
Иному современному приверженцу абстрактных формул рокочущих механизмов, синтетических диковин, проектов перегона рек с одного континента йа другой заботы нашего сказочного героя о сохранений исконных природных богатств, возможно, покажутся блажью. Полноте, какие такие проблемы спасения щурят-медвежат, когда реки были буквально перепружены рыбою, а леса диким зверем. Когда стаи пернатых порою заполоняли небо от восхода до заката. Когда вражеские рати не всегда могли пробиться к русским городам из-за окружавших их непроходимых Лесов.
Действительно, в старину в русской природе всего был переизбыток хрустальных ручьев, корабельных рощ, белой и красной рыбы, изюбрей, зайцев, лис, гусей, уток, лебедей. Кочевые полчища во главе с разного рода Налетами Налетовичами, двинувшись походом на Русь, о провизии не заботились: живность кишела под ногами. Но то, что для захватчиков было всего лишь мясом, жиром и перьями, славянину представлялось неотъемлемой частью природы, и распоряжаться её судьбой следовало милосердно, с умом. Вот почему время от времени устанавливались запреты на добывание определенного вида живности. Вот почему уже во времена Киевской Руси сурово наказывали браконьеров. Нравственное чувство подсказывало, что природа должна быть, жить, цвести, преумножаться всегда, во все времена, что смысл земного существования — в ней, и только в ней, что на голой земле, лишенной цветов, трав, ползающих и летающих тварей, не создашь счастья.