Устроиться на новом месте Ираклию также помогла Мария. Ее двоюродный брат, талантливый музыкант, уехал по контракту во Францию, оставив прекрасную четырехкомнатную квартиру на попечение сестры, и Мария предложила Федотову жить в ней, пока он не приобретет собственное жилье.
Постепенно наладился определенный быт, который Ираклий подогнал под свои привычки, связанные с ежедневными занятиями древнетибетской системой психофизического совершенствования лунг-гом, и прогулками-пробежками на свежем воздухе, а главное – наконец-то заработало издательство, выпустив в свет первые три книги, в том числе книгу Марии – фантастический роман «Волхв», и Федотов почувствовал вкус к жизни, подогреваемый близостью любимой женщины, изредка – намеренно или нет, но факт! – вдруг проявлявшей к нему какое-то особое внимание. Она как будто забывала, что на свете существует Егор Крутов, и начинала вести себя с Ираклием так, словно он был ей небезразличен.
При встречах, которые происходили теперь у них регулярно, раз в неделю, они затевали философские споры и вели длинные, сопровождавшиеся тонкой пикировкой, беседы на интересующие обоих темы. Лишь на одну тему отказывалась говорить Мария – о Замысле Предиктора и обо всем, что было с ним связано: о молчании волхвов, об исчезновении деда Спиридона Качалина и об их участии в Сопротивлении. Сказала однажды, вскользь, что все идет своим путем, что Замысел не терпит торопливости и безответственности, что надо просто ждать. И Федотов ждал, гадая, понадобится ли он снова Предиктору или нет, в то время как жизнь продолжалась своим чередом, вокруг все так же происходили негативные явления, вынуждающие бывшего полковника вмешиваться, вспоминать, что он человек боя, и помогать людям выживать. Иногда приходилось защищаться и самому. Один такой эпизод, связанный с новым направлением деятельности Федотова – изданием книг, произошел совсем недавно, в пятницу девятого апреля.
Ираклий возвращался домой (квартира была чужая, но он привык называть место проживания, пусть и временного, своим домом) из издательства поздно вечером, усталый и голодный.
Проблем хватало, и не все они решались оперативно, в надлежащие сроки, и качественно, хотя руководителем Федотов был достаточно опытным. Возглавив издательство, первым делом составил список рутинных дел, от которых надо было избавиться поскорее, рассмотрел каждое в отдельности и с помощью Марии наметил способы, позволившие ему уменьшить нагрузку и время, требуемое на раскачку, найти помощников, на плечи которых можно было переложить часть проблем, а также составил перечень приоритетных действий, функций и обязанностей, которые становились необходимыми в повседневной деятельности. И все же первые три месяца вхождение в новую область ответственности было трудным. Ираклий с головой окунулся в работу, похудел, но держался бодро и упрямо, и к началу апреля с удивлением ощутил себя другим человеком – издателем, болеющим за свое дело. И вот тут-то и появились дополнительные проблемы, о которых Ираклий хоть и знал, но не ждал, что они возникнут так остро.
Первой проблемой оказался отказ одного из инвесторов вкладывать в издательство деньги. Инвестор – Нижегородский филиал Промстройбанка – желал срочно получить назад свою долю.
Вторая проблема тоже была не из пустяковых. Почуяв после выхода первых книг наживу, к Ираклию в офис, расположенный в центре города, на улице Ванеева, заявились представители «крутой» охранной структуры под названием «Надежные ребята» и предложили «крышу». Естественно, за хорошую плату, чего Федотов не мог себе позволить в силу отсутствия лишних денег. Он отказался от предложения и сразу попал под пресс криминального воздействия.
Сначала хулиганы на улице вечером избили его секретаршу и запугали девушку так, что она отказалась выходить на работу. Затем кто-то регулярно стал прокалывать шины федотовского джипа «Судзуки», доставшегося ему в наследство от возглавляемого им в Жуковке Ордена чести; две таких машины мирно ждали хозяина на автостоянке в Брянске, откуда Ираклий их и забрал, подарив одну Панкрату Воробьеву.