Ираклий покосился на спутницу, не удивляясь ее прозорливости. Она всегда чувствовала душевный настрой человека и безошибочно определяла его дискомфортное состояние.
– На меня вчера напали.
– Кто?
– Мальчики из охранной конторы «Надежные ребята». Не слышала о такой? Предлагали «крышу»…
– Ты отказался, естественно.
– Естественно.
Мария засмеялась.
– Надеюсь, они остались живы?
Ираклий тоже усмехнулся, прислушиваясь к организму: спина у него все еще побаливала.
– Надо было мне сразу позвонить, – сказала Мария. – И конфликта не произошло бы.
– Ничего, мне не привыкать воевать с подонками. Кстати, в шкале стрессов собственная болезнь или травма стоит не на первом месте, а на четвертом.
– А на первом что?
– Развод супругов.
– Шутишь?
– Я привожу мнение американских психологов Холмса и Раха, недавно читал статью в «Аргументах и фактах». По их шкале на втором месте тюремное заключение, а на третьем смерть близкого родственника.
– Ерунда, по-моему. На мнение американских экспертов, причем почти в любой области знания, вообще полагаться не стоит. Вспомни поговорку: «Что русскому благо, немцу – смерть».
– Абсолютно с тобой согласен. Могу даже привести примеры. Недавно прочитал в какой-то газете мнение журнала «Time» о людях, оказавших наибольшее влияние на культуру в двадцатом веке, всего около пятнадцати фамилий – по одной на каждую категорию человеческой деятельности. Я был поражен: в списке нет ни одного соотечественника! Будто русских вообще не существует!
– Не горячись. Чего ты хочешь от тех, кто тысячи лет пытается доказать, что мы были язычниками и рабами?
– Но это же ни в какие рамки не лезет! Например, против категории «живопись» стоит фамилия Пикассо. Что, в ХХ веке в России не было художника, равного ему по таланту? Чушь! Один только Константин Васильев чего стоит! Или, к примеру, литература. Эксперты отдали предпочтение Джеймсу Джойсу. Да вашу ж мать! А Шолохов, Алексей Толстой, Куприн, Набоков в каком веке жили?! Я уж не говорю об актерах. В списке упомянут лишь Марлон Брандо. Не спорю, хороший артист, но и рядом не стоял с нашими Смоктуновским, Евстигнеевым, Леоновым, Яковлевым, Табаковым или Ефремовым. Да по каждому разделу можно назвать не одного претендента, а с десяток, половина которых будет славянской.
Мария с интересом посмотрела на разгоряченного Ираклия.
– А ты, оказывается, славянофил, господин полковник.
– Не отрицаю, – огрызнулся Федотов, остывая. – Только с небольшим уточнением: я не националист и к другим народам отношусь нормально. – Он вдруг усмехнулся. – Однажды прочитал в «Известиях» статью некоего инженера из Москвы Георгия Кузнецова, так даже морду хотел ему набить. Во, и фамилию запомнил! Этот говнюк, извиняюсь, на полном серьезе утверждал, что… подожди-ка, вспомню формулировку… а, вот: «Давайте перестанем наконец лицемерить и назовем вещи своими именами: антисемитизм, презрение к нацменам и шовинизм присущи подавляющей части русского народа». И далее: «Именно там, в народе, они сохраняются на биологическом уровне». Каково?!
– Да, дрянь человек, – согласилась Мария. – Жаль, что такие письма печатают «Известия». Не разгоняйся, сейчас поворачивать будем.
Через минуту свернули в узкую улочку и вскоре подъехали к трехэтажному особняку с коричневыми зеркальными стеклами, возле которого располагалась хорошо оборудованная охраняемая стоянка. Над центральным входом в здание с высоким каменным крыльцом висела сияющая огнями вывеска: «Клуб «Дионис». Чуть ниже, рядом с дверью, красовалась медная табличка: «Дионис-клуб. Вход только по членским карточкам».
Ираклий поставил машину между «шестисотым» «Мерседесом» и «БМВ» последней модели, помог Марии выйти. Он уже заметил входящую в клуб пару: седого элегантного мужчину в прекрасном костюме и молодую девушку в роскошном вечернем платье с накинутым на плечи боа. Костюм мужчины состоял из черного пиджака с атласными отворотами, белого пикейного жилета и черных брюк, в боковые швы которых были вшиты сатиновые ленты. Кроме того, у этого завсегдатая клуба был белый галстук-бабочка, а из нагрудного кармашка торчал уголок белого носового платка. Туфли у него были черные, лакированные, в руках он нес белые перчатки.
Ираклий невольно покосился на свои туфли. Его костюм был неплох, но рядом с фраком этого господина не смотрелся.
Мария поняла настроение спутника, спрятала улыбку.
– Все в порядке, полковник, ты выглядишь не менее элегантно, чем тот фраконосец.