— Стоило догадаться, — Влад трет шею и, кажется, расслабляется. — Ты, наверное, хочешь знать все с самого начала?
Выговаривает четко, при этом смотрит в сторону. Сложно понять, что он чувствует. Душу разъедает горечью. Отчаянный крик рвется наружу, но я сглатываю его. Это мой шанс стать ближе к разгадке головоломки по имени Влад. Что, если он нуждается в этом разговоре больше, чем я? А если я не нуждаюсь в этом разговоре вовсе?
— Я бы хотела, — несмело говорю я. Влад дергает головой. Ловлю его взгляд. — Но только если ты хочешь рассказать.
Глава 11.4
Вглядываюсь в его лицо, стараясь понять, к чему быть готовой. Скажет, что не хочет — я смирюсь. Скажет обратное — выслушаю. Но Влад молчит. А мне уже все равно, что будет дальше. Я устала от напряжения. Наваливается дикая усталость, словно за время, что я встречаюсь с Владом, прошла целая жизнь. И мой разум к этому не готов. Молчание затягивается. Коротко киваю. Видимо, рассказа не будет. Уже хочу встать, как слышу:
— Моя мама руководитель благотворительного фонда. Значимая фигура. Отец — один из акционеров в фармацевтической компании. Как понимаешь, весомая семья, — Влад невесело усмехается. Лохматит волосы. — Мама политик и стратег до мозга костей. Она даже из своей беременности умудрилась сделать промо-акцию, — словно выплевывает. Вздыхает. Снова говорит спокойно. — Представь, какое было разочарование, когда в возрасте моих трех лет ей сказали, что я бракованный? Из обожаемого сына я превратится в обузу.
Дышу через раз, боюсь громким вдохом спугнуть Влада. От его слов щемит в груди. У меня обычные родители. Мама — учитель, папа — врач. И я обычная, любимая дочь. Но я хорошо чувствую печаль в словах Влада. Начинаю ковырять кожу на пальце около ногтя.
— Первые проявления начались в садике, — Влад поднимается на ноги и начинает ходить по комнате. Брови чуть нахмурены. — Я ударил мальчика машинкой. Вроде бы ничего такого, — он останавливается и пожимает плечами. Снова ходит. — Но все равно за мной стали наблюдать. И тут выяснилось, что я не проявляю нужных эмоций: когда все плачут, я спокоен, когда все играют, могу разозлиться, когда меня обижают — бью и ничего не чувствую. Детский психолог в саду был первым в длинной череде мозгоправов, с которыми мне пришлось пообщаться.
Влад подходит к окну. Опирается на подоконник. Теперь мне видна только его напряженная спина. Плечи чуть подняты. Сжимаюсь сильнее.
— Поползли ненужные слухи. Я перестал ходить в сад. А мне там нравилось, — Влад громко вздыхает. — У меня даже друзья были и хоть какое-то веселье. Но я этого лишился. Пока был дома, все было хорошо. Родители вообще закрывали глаза на мое состояние. Считали, при правильном воспитании с возрастом пройдет. Я пошел в школу. Эмоции копились как снежный ком. А как с этим справиться — фиг поймешь. На любое проявленное мною раздражение мама запирала меня в комнате. За разбитую посуду оставляла без сладкого. Я должен был стать нормальным, но этого не происходило. Становилось только хуже. Да и вообще, сколько себя помню, раздражение было моим нормальным состоянием. Радости я почти не испытывал.
Глаза начинает щипать. В переносице саднит. Боль и обида сжимают сердце. Всхлипываю. Влад прерывается и разворачивается.
— Мне остановиться? — у него на лбу между бровей залегла морщинка. Он сейчас выглядит старше своих лет.
— Нет, — мотаю головой. — Продолжай, — вытираю нос.
Хлопаю по дивану. Влад смотрит на мою руку, медленно подходит и садится на предложенное место. Отодвигаюсь чуть дальше от него, чтобы между нами было пространство. Опираюсь локтем на спинку.
— Перейду сразу к сути, — Влад удобнее устраивается в углу дивана. — В старших классах учился парнишка, который всех задирал. Я же на тот момент был только в пятом. Почему-то он решил пристать ко мне. Я не реагировал, пока он не испоганил мой дневник. Вот тогда я и не выдержал. Адреналин вперемешку с эмоциями, и я спустил его с лестницы. Когда меня спросили, раскаиваюсь ли я, нужно было соврать. Но я этого не сделал. Мне было одиннадцать, когда меня определили в лечебницу, — Влад откидывает голову на спинку и смотрит в потолок. Он говорит спокойно и ровно. — И уже там я понял, что правильным, как этого хочет мама, не стану. А вот научиться играть такого вполне могу. И я стал наблюдать, кто на что и как реагирует. Мне удалось выйти через полгода. За это время отец навещал меня дважды. Мама не была ни разу. Ей стыдно было смотреть на паршивую овцу в семейном стаде.
Вздрагиваю. Чувствую, как слеза катится по щеке. Хочу вытереть ее, но Влад протягивает руку и опережает меня. Проводит большим пальцем по коже.