– Молчите, значит? – продолжил Онысько, обращаясь к народу. – Что ж, молчите… Это ваше право. А только знайте, что чем дольше и упорнее вы будете молчать, тем больше будет происходить подобное, – он обвел рукой пепелище. – И убитых детей с бабами и стариками – тоже будет больше. В конце концов и до вас они доберутся тоже, эти душегубы. Может, даже следующей же ночью… Даже если все вы по-настоящему онемеете, все равно доберутся. Потому что – убивать того, кто молчит, намного проще, чем того, кто говорит. И пока это до вас не дойдет… А, да ну вас! Мне и говорить-то с вами неохота! Потому что нет от этих разговоров никакого толку!
Онысько зло оскалился и отвернулся. Какое-то время он бездумно смотрел на сиротливую печь, которая только одна и осталась после пожара, а затем опять повернулся к людям.
– Я вот что еще хочу вам сказать, – произнес он. – Я знаю, что среди вас есть такие, которые помогают бандитам. Доносчики. Пока я не знаю, кто именно, хотя кое-какие подозрения у меня все же имеются. Но ничего, дайте срок, и все прояснится! Нет на свете такой тайны, которая навсегда оставалась бы неразгаданной! Но я хочу сказать не об этом. Я хочу сказать вот о чем. Не желаете ничего говорить прилюдно, что ж… Это я понимаю. Но тогда скажите мне тайно. Найдите меня и скажите. Так, мол, и так – знаю я кое-что об этих кровопийцах. Так и скажите. Не все же из вас забились в жабьи норы, есть же у кого-то из вас совесть! А уж я – никому… То есть то, что будет сказано, останется между нами: между мной и тем, кто мне сказал. Так что вы подумайте над такими моими словами. А пока ступайте с хутора по своим норам! Все! Без вас тошно…
Люди зашевелились и стали расходиться. По одному, небольшими группками… И скоро на сожженном хуторе никого не осталось. Только участковый Онысько и пять милиционеров.
Глава 3
– Ну что, нашли что-нибудь? – окликнул Онысько подчиненных.
Услышав его голос, милиционеры по одному стали выбираться из обгоревших развалин – уставшие и перепачканные сажей.
– Да что тут найдешь! – разочарованно махнул рукой один из милиционеров. – Если что и было, то сгорело. Тем более что неизвестно даже, что искать. Какие такие доказательства могли оставить здесь бандиты? Вон они, доказательства! – Милиционер указал на пепелище. – Других и не надо…
– А тогда… – начал было Онысько, но не договорил, потому что со стороны болота вдруг послышался чей-то громкий и, показалось участковому, взволнованный крик.
Павло посмотрел в сторону, откуда раздавался крик: кто-то торопливо двигался по жердяному настилу, то и дело в спешке оступался, махал руками и кричал. Присмотревшись, участковый узнал в шедшем человеке Степана Жука. Степан жил в Березичах и с недавних пор являлся заведующим сельским магазином. Это был первый магазин, открывшийся в селе после ухода немцев. Ассортимент был в нем немудрящий – соль, сахар, крупы, спички, всякие хозяйственные мелочи, кое-какая одежда, – но все же это был самый настоящий магазин! Теперь селянам и хуторянам не нужно было за всякой мелочью ездить в районный центр. Да еще попробуй доберись до того райцентра! Дорога – одно название, сам райцентр расположен на другом берегу реки, мост через реку хоть и есть, но он далеко. И хорошо, если кто-то согласится перевезти тебя через реку на лодке! А то ведь – простоишь на берегу день-деньской, да так ни с чем и вернешься назад. Что ни говори, а магазин в Березичах – это было просто-таки здорово. К тому же в нем могли отпустить товар в долг, и это также было великое дело, потому что мало у кого из селян и хуторян водились деньги. Где их взять, те деньги? Для этого, опять же, нужно было идти в город с каким-нибудь своим товаром, продать этот товар, а ведь и у горожан денег также было негусто, так что попробуй тот товар еще продать…