— Я берегу силы, — рискнул Жулавски пошутить, — для конца беседы.
— Ха-ха! — коротко рассмеялся Николай III, потом уже серьезно перешел к Украине: — западная точка зрения об причинах, ходе и итогах украинского конфликта мне известна, как, я думаю, и западному обществу. Поэтому я сразу перейду к российской концепции и частично своей.
— Россия — мировая держава, как это не хотят признать западные политики, но это так. а Запад по старой привычке, позволяет себе слишком многого. Итог — украинский конфликт.
— Но ведь Украина — независимая страна, — возразил Жулавски. Он повел себя несколько небрежно с императором, но ведь он европеец!
— Раньше была, — спокойно ответил император, — сейчас с вашей помощью, эта часть союзного государства Российская империя и небольшое государство Галиция. Такое маленькое и такое экономически слабое, что оно априори никогда не будет независимым.
Жулавски молча покачал головой. Воротник был маленький и тугой и натер шею. Он сказал об этом царственному собеседнику.
Николай фыркнул, серьезно порекомендовал:
— Не беспокойтесь мне возразить. Вы житель Западной Европы, а там господствует пунктик о личной свободе.
Знаете, есть у нас на Алтае заповедник, куда частенько ездят туристы со всей страны. Их предупреждают об осторожности. Дикие звери все-таки — медведи, волки, да даже рыси и росомахи. Прекрасно, но очень опасно.
И все же пока приезжали россияне, все было нормально. Но как только приехали европейцы, сразу ЧС, вплоть до смертоубийства. Они же свободные люди и мало ли что им не сказали, будут делать по своему.
А зверям оказалось наплевать на «habeas corpus». Они и читать-то до сих пор не умеют. В итоге пошли западные люди без страха в тайгу, понадеявшись на технические новинки, заблудились, чуть ли не половину съели дикие звери.
— Я читал об этом. Это просто глупые люди, при чем тут европейское воспитание?
Николай как бы не услышал, продолжал молчать. Жулавски вздохнул, нехотя признался, что такое случается только с европейцами и еще американцами.
Его собеседник наконец кивнул, вернулся к прежней теме:
— Я и говорю — свобода да, независимость — да, но ведь вы находитесь вблизи крупной державы, которой далеко не все равно, что творится у ее границ, будьте хотя бы вежливыми.
Николай посмотрел на непонимающее лицо, сказал:
— Вот, например, мы будем шебуршать в море у ваших границ, что вы сделаете?
Жулавски подумал, нехотя сказал:
— если будете нарушать границу или нарушать законы, конечно, вмешаемся.
— Тогда почему вы удивляетесь, когда мы вмешиваемся около своих границ?
Жулавски медленно засмеялся:
— Я уже понял, ваше императорское величество, к чему вы ведете. Боюсь, западное общество с этим не согласится. Вы зря сравниваете. Одно дело центр свободомыслия и человеческой цивилизации, а тут…
— Вот-вот, пока западное общество не только Европы, но и США не станут мыслить многополярным миром, отказавшись от фашистских идей исключительного положения Запада и США, нам с вами говорить не о чем. Только красные полосы, при нарушении которых начнется война.
— Как вы это легко сказали, — содрогнулся Жулавски.
— Что делать, — философски пожал плечами российский император, — во всяком случае, начнем его не мы. ВЫ! Со сладкими речами о демократии и гуманизме будете опять убивать, грабить и насиловать несчастных туземцев как это было в XVIII — XIX веках. Впрочем, в XXI веке так уже не пройдет. Третья мировая война будет совсем другой, к сожалению для белокожих.
— Да уж, — только и сказал Жулавски, — и ничего нельзя сделать?
— Попробуйте, — великодушно разрешил ему император, — а я пас. Белый человек так долго восседал на троне, что уже и не видит такой жизни. Пеленки вон развешал от внуков, огородик развел рядом. Только силой, через кровь и страдания европейских народов, которые после этого уберут сегодняшних слишком твердолобых политиков и поставят других, более гибких и мягких.
Английский корреспондент был слишком не готов к таким радикальным и поэтому не стал продолжать разговор в этом тоне. С этим расстались. Перед уходом Жулавски все же передал просьбу (требование) западной элиты смягчить отношения и вернуться к довоенным отношениям. При чем, передвижки шли как-то странно. Россия была должна обратится к западным странам, а уж они на позиции победителя решат, как им быть. А потом, может быть, Россию впустят в западный клуб.
Как и предполагал корреспондент, император хмыкнул и ответил лишь щедрой улыбкой. Типа, я не Горби, нечего передо мной махать тряпкой. Все равно не обманусь.