С альпинистом этим, точнее – с горным стрелком – я встретился в Персии. Сейчас, по моим данным, – в живых его не было, погиб. Просто удивительно – сколько людей погибло за последнее время вокруг меня, сколько людей погибло из тех, кого я знал. Мы становимся каким-то потерянным поколением… взорванным на фугасе, расстрелянным из засады, погибшим в атомном кошмаре. Как же получилось так, что времена тридцатых и сороковых – вернулись?
Небольшой электрический карт, проезжавший мимо, – резко затормозил, я взглянул на пассажира. Так и есть – Исакович, лечащий врач. Точнее – один из лечащих врачей, зато для меня – самый главный. По позвоночнику.
– Господин Воронцов, по этой дороге даже я не рискую спускаться. Вы понимаете, что одно неловкое движение – и плоды месяцев труда лучших докторов пойдут насмарку!
– Понимаю. Но я не хрустальная ваза, доктор. И не желаю ей быть.
Профессор поцокал языком.
– Просто поразительно. Вам надо лежать еще месяца два, прежде чем пытаться вставать на ноги. Ну, куда вы спешите, голубчик?!
Я пожал плечами.
– Может быть, жить, доктор? У меня теперь есть не один, а два сына. Вам не кажется, что этого – достаточно, чтоб еще пожить, а?
На пляж ведет небольшая, прикрытая с обеих сторон зарослями розмарина и акации тропка. Весна – и на них уже появились набухшие зеленым почки. Природа пробуждается к жизни, к новому лету – и я и в самом деле рад, что я все это вижу своими глазами, чертовски рад!
Просто не представляете, как рад.
На пляже – никто не загорает, серое, холодное, почти штилевое море – но вот в кабинках для переодевания кое-кто уже есть… и даже не в одной. Местные, туристам пока тут делать нечего. Когда-то давно – и мне для счастья было достаточно кабинки для переодевания на пустынном пляже и доверчивых серых глаз напротив. Там, чуть выше, интернат Его Величества для тех, у кого не осталось не только отца с матерью, но и деда.
Не буду никому мешать. Пойду. Вон там – положенная мной заметка – валун причудливой формы, наполовину обросший водорослями. Каждый день – я дохожу до него, беру его в руки, делаю еще двадцать пять шагов – и кладу обратно. Теперь – это моя новая отметка. Новая цель в жизни – каждый день дальше на двадцать пять шагов.
Майкла я, конечно же, заметил – спрятался неудачно, ноги видны. Эх, парень, поступал бы в Гарвард… если его, конечно, восстановили. Экономический или юридический факультет, потом какой-нибудь солидный банк первой величины или юридическая контора с партнерством к сорока годам, годовой бонус, на который можно купить дом, инвестиционные сделки по всему миру, организация финансирования, клиринговые и учетные операции. Все это – намного проще, чем становиться воином невидимого фронта.
– Эй, мистер!
Я чуть шаркнул ногой – просто проскользнула, – но дальше пошел вперед.
– Мистер!
Только бы не…
– Отец!
Я остановился…
Конечно же, я знал, что он рано или поздно придет… та ракета, пущенная с вертолета, повредила мне позвоночник и черт знает еще что – но мозги оставались при мне… более того… они стали работать еще лучше. Разум, не отягощенный мелочными проблемами бытия, становится острым, как бритва, особенно если постоянно подкармливать его информацией и заставлять работать. У меня в палате два ноутбука, и я работаю на них – до тех пор пока не выключают свет. Теперь-то я точно знаю – ради чего я должен выздороветь. И ради кого.
Майкл стоял чуть в стороне, не знаю, как он пробрался через сетку, ограждающую пляж, – но как-то пробрался. Он отпустил волосы, они у него моего цвета, но чуть вьющиеся, как у матери. В джинсах и с волосами, заколотыми сзади в косичку, – он выглядел стопроцентным мачо – североамериканцем.
Песок на пляже был сухим, проваливался под ногами – а это мне пока не слишком хорошо дается, все-таки меня тогда здорово прибило, спасатели почти мертвым вытащили. Но в конце концов – это мой сын, что бы он ни думал, и ради него – можно перетерпеть и не такое.
Я подошел к Майклу, оставив между нами знаменитое личное североамериканское расстояние – полтора метра. Все-таки он – типичный североамериканец, даже смотрит, как смотрят они, оценивающе. У него это получается неосознанно.
– Мама прислала?
Майкл мотнул головой.
– Нет. Я сам. Надо поговорить.
– Говори.
– Не здесь. Поехали… я местечко знаю.
Я примерно прикинул.
– У меня процедуры. Минут через пятьдесят.
– Я собираюсь уезжать, отец. Ты же всегда нарушал правила. Я подвезу тебя обратно…