– Как вас здесь приняли?
Микеле зловеще улыбнулся:
– Наша семья, дон Алессандро, не нуждается в том, чтобы ее кто-то принимал. Мы сами приходим туда, куда считаем нужным. И мы пришли сюда не вчера, понимаете?
Понимаю… Значит, у семьи уже были дела в Танжере, и когда в САСШ стало действительно жарко – они просто перебрались сюда.
– Возвращаться не собираетесь?
– Пока непонятно, что будет, лучше держаться от всего этого подальше. Да и отец – говорит, что за Африкой – будущее, двадцать первый век.
Возможно, что так оно и есть…
Немного отвлекаясь – а знаете, почему Микеле оказал мне такое уважение и встретил лично в аэропорту? Нет, не потому, что мы с ним знакомы и как-то раз набили морды трем неграм, стоя спиной к спине. А потому, что я вице-адмирал Русского флота. И потому, что у нас на атлантическом побережье Африканского континента строятся две крупные постоянные базы ВМФ и ведутся переговоры еще об одной. Здесь, в Танжере, да и во всех других местах, контролируемых преступными синдикатами, – важно не то, что ты есть, а то, какое впечатление ты производишь на людей. Возможность безнаказанно, раз за разом совершать преступления, не неся ответственности, – базируется на страхе и уверенности окружающих в том, что это так и должно быть. Микеле встретил меня столь демонстративно именно потому, что в аэропорту явно были наблюдатели от других кланов. И уже вечером – они будут знать мое имя и звание. И тогда возникнет вопрос: какие отношения у семьи Альвари с русскими. Нужные люди – вспомнят, что я и в Нью-Йорке поддерживал отношения с Альвари более чем просто деловые. И теперь – если кто-то из конкурентов захочет затронуть деловые отношения семьи Альвари – он поневоле задастся вопросом: а чем ему это может грозить? Ничем? Или семья Альвари – в какой-то мере представляет интересы русских в регионе, и, затронув Альвари, ты затрагиваешь русских? Это принципиально важный момент, и для многих он может стать тем самым камнем на чаше весов. Так что – Микеле заплатил бы мне, если бы мог и осмелился предложить – чтобы я приехал к ним в Танжер.
– Твой отец мудрый человек, Микеле. Жизненно мудрый…
Микеле ничего не ответил. Но я знал, что похвала ему приятна.
– Как ваш бизнес здесь? Процветает?
– Если бы… Толкаемся локтями. Скоро ферма отца будет приносить больше дохода, чем банк. Слишком много людей на одной квадратной миле суши…
Мигая фарами, взревывая клаксоном-крякалкой, наш небольшой конвой пробился через городские пробки, подкатил к блокпосту. На нем стояли бойцы Испанского иностранного легиона, я наблюдал с интересом…
Все было проще, чем я думал. Мигнув фарами, «Майбах» вырвался из общей очереди на обочину, покатился, вздымая в воздух столбы пыли, «Форд» не отставал. Никто и не подумал нас остановить для проверки, испанский легионер просто поднял перед нами шлагбаум, и мы прокатились дальше – без очереди…
– Зачем только шлагбаум поставили… – сказал Микеле, – десять тысяч песет в месяц…
– Это много? – поинтересовался я, потому что не знал курса песеты.
– Достаточно… На машину хватит…
И в самом деле много…
За Танжером – было уже испанское Марокко. Какая-то серая, выжженная солнцем земля чередовалась с зелеными рощами и серо-бетонными прямыми, как стрела, полосами акведуков. Дорога была хорошей, бетонной, со стальными отбойниками. Мы пролетали мимо деревенек и маленьких городков – архитектура типично ближневосточная, с плоскими, а не островерхими крышами, без чердаков, сами здания – одно не похоже на другое, лепятся чаще всего к склонам холмов. Тут же – безумие зелени, работают системы орошения. Марокканские фрукты ценятся во всем цивилизованном мире, производят тут и неплохое, напоенное африканским солнцем вино.
Потом – мы прошли еще один блокпост, и теперь перед нами – было уже Французское Марокко, которое ничем не отличалось от испанского, только тут было еще жарче. Орошение тут было почти что сплошное, куда ни глянь – серые трубы, наполовину закопанные в землю…
Потом – мы свернули с дороги и, проехав примерно с километр, – подкатили к воротам. Тут уже стояли не легионеры – а явно что бандиты на североамериканском, новеньком «Шевроле Тахо» неуместного здесь черного цвета. Машина откатилась в сторону, пропуская нас, – и я увидел коров.
Это были африканские коровы, не совсем такие, как наши. Круторогие, цвета глины, больше, чем наши, – они стояли под солнцем, подобно скульптурам, и щипали траву, которая выживала под солнцем только благодаря орошению…