В Нью-Йорке я имел деловые отношения практически со всеми семьями, конечно – чисто деловые. Но только с доном Онофрио они переросли еще и в дружеские. Я не был членом одной из семей – для русского это было почти невозможно – но это не мешало регулярно получать мне приглашения на все семейные праздники Альвари и играть с этими людьми в карты и другие игры, в какие умел.
Зачем я был нужен дону Онофрио? По разным причинам. Во-первых, я был опытным разведчиком и специалистом по безопасности – и это значило, что я мог достать самые современные системы противодействия прослушиванию, которые давали возможность спокойно жить и разговаривать. Североамериканцы, даже военные, так и не смогли расшифровать действие нашей системы подавления, основанной на скользящих помехах и нелинейных алгоритмах – а это значило, что бизнес дона Онофрио был хорошо защищен, и судебного преследования бояться не стоило. Для всех своих офисов дон Онофрио приобрел специальные машинки для уничтожения документов, которые их просто дематериализовывали, и систему компьютерной безопасности за десяток миллионов долларов. Эта система безопасности включала в себя мощный файерволл, через который не могли пробиться лучшие специалисты ФБР, систему коммерческого шифрования, разработанную для русских банков, которую можно раскалывать до морковкина заговения, и систему ключа. Как только человек уходит – он запускает процесс выключения компьютера, и система отрезает от базы данных кусок, помещая его во флеш-карту – и теперь, даже если компьютер изымут, если он попадет к расшифровщикам – они ничего не смогут сделать, если у них не будет оригинального ключа и пароля. И, естественно, систему электронного противодействия прослушиванию помещений. Думаю, агенты ФБР, занимающиеся прослушиванием социальных клубов в Бруклине, – сказали в мой адрес немало ласковых…
Во-вторых, дон Онофрио даже в старости был довольно любознательным человеком. И ему просто доставляло удовольствие дружить с русским дворянином, который для него был – как человек из иного мира. У дона Онофрио было четыре сына и две дочери – и они почти всегда присутствовали на семейных торжествах: по-моему, дон Онофрио просто хотел показать им, как должны выглядеть и действовать нормальные люди. Пусть он сам был закоренелым преступником – но своим детям он такой судьбы не хотел…
Зачем это было нужно мне? Для влияния, для чего же еще. У меня перед Североамериканскими Соединенными Штатами нет никаких обязательств, я просто делаю бизнес и приобретаю нужные контакты. Контакты, которые пригодятся потом либо лично мне, либо Империи в целом, друзей, которые в жизни никогда не бывают лишними.
К тому же – я искренне считал и продолжаю считать, что лучше всего иметь такую преступность, как семья Альвари-Страччи, чем такую, какую и мне довелось повидать. Мексиканские кланы и картели – с перестрелками на улицах, настоящими уличными боями, с обстрелами полицейских участков из пулеметов и гранатометов, с несовершеннолетними убийцами, которым нет и четырнадцати, но у которых на счету по несколько десятков трупов, с горами кокаина и золочеными пистолетами. Или «Черные братья» – горящие дома, растерзанные, убитые, избитые, изнасилованные люди и разломанная серверная с оборудованием за миллион долларов – которое толкнут на базаре за пару тысяч, чтобы выручить деньги на дозу. Как говорится в одной хорошей песне: «Что тебе нужно – выбирай!»
Примерно через двадцать минут – я увидел пробирающуюся к зданию ВИП-терминала целую колонну. Огромный, удлиненный «Майбах», который в местной тесноте города-государства был как слон в посудной лавке, и следом за ним шел громадный, черный, увешанный хромированными кенгурятниками «Форд Экскурсион» – самый большой гражданский внедорожник в мире. Наш «Егерь», даже с самым удлиненным кузовом – и то был меньше его. Такие машины в городе, где большинство ездило на европейских микролитражках, – были вызовом и обществу, и конкурентам. Впрочем – это был самый безобидный вызов из возможных.
Через зеркальное, односторонней видимости окно я наблюдал за тем, как из «Майбаха» вышел Микеле – возможно, уже дон Микеле, потому что старший в этой семье, Пьетро – категорически отказывается иметь дело с каким бы то ни было криминалом и публично отрекся от семьи – а для итальянцев это как нож острый. Микеле был одет так, как одеваются боссы мафии – черная рубашка и белый галстук, костюм темно-серый, почти стального цвета – а не белый, как у латиноамериканцев. Впрочем, латиносы всегда отличались дурным вкусом и еще более дурным нравом. Микеле окружала охрана, выглядящая вполне профессионально. Открыто она оружие не держала – не та масть, но вот чемоданчики я узнал. Нажал на кнопку на ручке – и у тебя в руке автомат.
Пора идти…
Прямо у машины – обнялись, как это было принято у итальянцев, в отличие от американцев, они не соблюдают личную зону полтора метра и всегда хотят обнять старого друга, которого давно не видели. А вот целоваться по русскому обычаю не стали – у итальянцев поцелуй между мужчинами считается признаком педерастии.
– Доброго здоровья, дон Алессандри. Как долетели?
– Спасибо, прекрасно. Доброго здоровья и тебе, дон Микеле и твоей семье. И удачи в делах, каким бы они ни были.
– Я не дон.
– И я тоже. Не забывай об этом.
– Как же тогда вас называть?
– Можешь – просто по званию. Я вице-адмирал русского флота. В отставке.
Про себя подумал – «наверное». В САСШ – я редко упоминал свое звание, чтобы не вызвать излишнего любопытства и вопросов. Там все знали мой дворянский титул, и этого было достаточно.
Микеле отступил в сторону:
– Прошу.
Кто-то попытался взять у меня из рук чемоданчик – но я вежливо оставил его при себе. А то мало ли…
В «Майбахе» – эту же марку машины предпочитал и я – было прохладно, темно, в отличие от жаркой улицы, здесь поддерживалось строго двадцать два градуса. Кресла здесь были – как высшем классе в самолете, они даже раскладывались в некое подобие шезлонга, и можно было поспать…
– Не ожидал вас здесь увидеть, синьор… – сказал Микеле.
– Прилетел дирижаблем.
Микеле понимающе кивнул. Все данные из аэропорта о прибывающих – моментально попадают туда, куда надо. Город полностью под контролем мафии, намного хуже, чем Лас-Вегас.
– Как поживает уважаемый дон Онофрио?
– Он купил ферму. И расширяет ее. Занимается скотоводством. Здесь есть хорошие места для этого.
Микеле помолчал и добавил:
– Мы простые люди, синьор Алессандро. Родом из крестьян, поэтому моего отца и тянет так к земле и простому крестьянскому труду.
– Честному, заметь, труду.
– Да, честному, синьор.
Что касается последнего – то я в это не слишком верил. С дона Онофрио станется отправлять кокаин в Европу в замороженной говядине.
– Я вижу, вам удалось выбраться сухими из воды, да, Микеле?
– Да, синьор. Лучше не спрашивайте… Люди говорили, что вы выступили на стороне власти и погибли.
– Меня не так просто убить. Хотя меня вывезли оттуда едва живого.
Я не стал уточнять – откуда именно.
– Вы странный человек, синьор Алессандро. Зачем вы защищали власть, ведь это – не ваша власть и не ваша земля?
– Откуда ты знаешь?
– Не ваша, синьор, – повторил Микеле.
Может, и в самом деле – не моя. В драке самая лучшая позиция – наблюдать со стороны, как дерутся другие. Но не говорить же правду…
– Видишь ли, Микеле, я дворянин и офицер. В этом качестве я должен действовать во благо Родины и Престола и предпринимать все возможные действия к усилению Империи. Великобритания – наш вековечный враг, это страна, которую населяют подлые и злонамеренные люди, причинившие много зла моей стране. Поэтому я и воевал не столько за Североамериканские Соединенные Штаты, сколько против Великобритании, потому что враг моего врага вполне может быть моим другом. Особенно если сам захочет подружиться. Точно так же и Российская Империя – вступила в войну не на стороне САСШ, а против Британской Империи. Мы победили ее – и теперь будем делать все, чтобы она не смогла подняться. Потому что, если она поднимется, – будут новые войны и новые злодеяния, понимаешь?