Последние часы борьбы за жизнь. Окончилась ночь, и окончилась жизнь. Смерть наступила в 4 часа 10 минут 27-го апреля 1937 года.
Татьяна и брат Антонио Карло хлопочут о похоронах. У гроба Грамши только они двое и многочисленные агенты полиции. Антонио Грамши стерегут даже после смерти.
Десять лет Татьяна Аполлоновна Шухт самоотверженно пыталась облегчить участь узника. Сейчас эта хрупкая, болезненная, но бесконечно мужественная женщина. вступила в борьбу за память дорогого человека. Ей удается получить разрешение снять с Грамши посмертную маску. Ей мы обязаны спасением тюремных тетрадей Грамши — драгоценного наследства, оставленного им партии, итальянской культуре, международному рабочему движению.
«Ты, запомнившая так много из прошлого,— помнишь ли ты, как я говорил тебе, что «иду на, войну»? Быть может, это говорилось не очень серьезно, но по существу это было очень серьезно, я чувствовал что это именно так. И я тебя очень, очень любил. Будь сильной...»
ЭПИЛОГ
Минуло десятилетие, изменившее лицо мира. Еще до окончания войны — в июле 1943 года — фашистский режим в Италии рухнул. Однако гитлеровцы не намеревались покидать оккупированную территорию. Коммунистическая партия сумела сплотить силы нации и возглавить самоотверженную партизанскую борьбу. Всенародное восстание 25 апреля 1945 года завершило освобождение страны.
В один из мартовских дней 1948 года к тюрьме в Тури двигалась странная процессия. Впереди шествовал чиновник, срочно командированный из Бари — центра провинции — для встречи и приема гостей. За ним, соблюдая дистанцию в полшага, семенил мэр города Тури, поминутно оглядываясь назад. Каждая лужа или выбоина, а таких на пути оказалось немало, вызывала беспокойство мэра. Его тревожила и длинная каменная стена, мимо которой им предстояло пройти. На этой серой степе еще в двадцатых годах кто-то написал красной краской: «Ленин». При фашизме надпись неоднократно. соскабливали, но она упорно появлялась все снова и снова, и даже без краски, по выскобленным углублениям можно было прочитать: «Ленин», Мэр вспомнил, как однажды он, боязливо отворачиваясь, пробирался мимо стены, чтобы его, не дай бог, не заподозрили.
Сейчас он тоже с тревогой ждал, когда покажется серая стена. Вдруг там нет надписи!.. Надпись была. Мэр с удовлетворением прочитал: «Ленин».
Волнение, впрочем, не проходило. Ему — захолустному чиновнику — довелось сопровождать сыновей самого Антонио Грамши. Молодые люди приехали в Тури из далекой Москвы. Мэр считал, что на его долю выпала большая честь.
Сыновья Грамши — Делио и Джулиано заканчивали свое путешествие по Италии. В 1947 году Антонио Грамши был посмертно награжден высшей итальянской литературной премией «Виареджо». Для получения премии в Италию пригласили детей Грамши. Они приняли участие в церемонии вручения премии, полученные деньги передали в фонд коммунистической партии и как дорогие гости партии объехали много городов и сел.
В нашу задачу не входит рассказ о необыкновенном путешествии двух молодых людей, вчерашних московских школьников, которых вся Италия встречала как детей своего национального героя. На многотысячных митингах гремели слова приветствия, люди приходили издалека, чтобы посмотреть на сыновей «нашего Грамши», а если повезет и удастся протиснуться поближе,— пожать им руку.
Потрясенные всенародной любовью к памяти отца, оглушенные виденным и пережитым за несколько месяцев, молодые люди шли сейчас к тюремным воротам, меньше всего замечая выбоины и лужи, которые так беспокоили мэра.
Процессия остановилась. У тяжелых, окованных железом ворот ждали чины тюремной администрации, тщательно выбритые, в начищенных мундирах, во главе с начальником тюрьмы. Тем самым начальником, с которым Антонио Грамши вел непрерывную борьбу за право работать, право писать. И тюремный врач был здесь, тот самый субъект, который осквернил самое имя врача отказом тяжело больному Грамши в медицинской помощи. У волков вырвали зубы, но они продолжали существовать.
Кого это начальник тюрьмы выталкивает вперед? Надзиратель Вито Семерано. Ему можно пожать руку.
— Я слежу, чтобы доска была в порядке,—говорит Семерано, показывая на гранитную плиту, прикрепленную рядом с тюремной дверью. На плите выбито:
«В этой тюрьме жил в заключении Антонио Грамши, учитель, освободитель, мученик, который предрек безумным палачам гибель, погибающей Родине — спасение, трудящемуся народу — победу».