...С натужным ревом мотора «Потез-54» набирает высоту. Густая облачность скрывает землю. Впереди и справа еще три «Потеза». Тяжело груженные машины надрываются от напряжения. Четыре стокилограммовых бомбы, под крылом, 50 десятикилограммовых в кабине: бортмеханик по команде штурмана сбросит их вручную... До цели еще минут двадцать« Облачность не уменьшилась. Приличная машина, куда лучше двухместного легкого бомбардировщика «Бреге-19». Впрочем, на той устаревшей колымаге он не раз летал в глубокий тыл врага, участвовал в воздушных боях западнее Мадрида. Потом принял этот «Потев» — один из шести, закупленных Республикой во Франции. Не без легкой грусти передал чиненый перечиненный «Бреге» молодому летчику. «Молодому! Что же он — старый? Ничего не поделаешь, 43 года. Возраст для летчика солидный. Зато боевого опыта у него побольше, чем у других... Кажется, удалось пробить облачность. Но где же остальные три машины? Внизу огневые позиции мятежников. Отсюда они готовятся нанести удар по Мадриду... Все ближе разрывы зениток... Выходим на цель... Бомбы — одна за другой. Молодец, штурман! За бомбежку даже в Зарайской школе поставили бы отлично. Можно поворачивать домой... Удар?! Попали, дьяволы... Дотянем?.. Нет, машина горит... «Экипажу прыгать!.. Прощайте, товарищи!!»
«Потез-54», оставляя за собой дымный шлейф, камнем падает на позиции мятежников.
ТУРИН, ВЕСНА 1913 ГОДА.
ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ
Профессор Космо извлек из жилетного кармашка большие серебряные часы, посмотрел на циферблат и со вздохом водворил часы обратно. Сегодня, может быть, впервые за годы педагогической деятельности профессор без видимой причины отменил назначенные учебные занятия. С запиской в университет был послан вездесущий Карлуччо.
Доктор Ломбарди все-таки пришел, милостиво одобрил действия Франчески, накапал в рюмку микстуру, предупредил, что дает успокаивающее и легкое снотворное, сказал, что молодому человеку нужно меньше работать, больше гулять и развлекаться. Франческа покормила больного, и Грамши заснул. Профессор Космо собрался уходить, затем решил остаться и закончить прерванный разговор. Другая такая возможность вряд ли представится. Доктор Ломбарди уверил, что сон будет непродолжительным.
Будущее Грамши искренне беспокоило профессора. Нельзя служить двум богам: или наука или общественная деятельность. Сам Космо придерживался либеральных взглядов, его вполне устраивала политика Джованни Джолитти. Да, многие упрекают Джолитти в политическом балансировании, иронически называют его «канатоходцем». Но кто из политических деятелей, от античности до наших дней, не был в той или иной степени «канатоходцем»? Semper idem[2]. В конце концов, именно Джолитти еще в начале века пошел навстречу некоторым требованиям рабочего класса. Не из-за альтруизма, вовсе нет, просто понял, что для нормального развития итальянской экономики необходимы реформы. Неважно, почему он это сделал. Важно, что сделал... И к теории социализма Космо относился с уважением. Именно к теории. Практическая деятельность многих известных ему итальянский социалистов вызывала у него раздражение...
Грамши во сне проговорил несколько слов и открыл глаза.
— Я был дома, в Сардинии... Ради этого стоило поголодать... Но, дорогой профессор, вы тратите на меня непозволительно много времени. Я здоров, совершенно здоров.
Грамши встал, оправил кровать и подошел к окну,
— Ветер утих, следовательно, потеплеет. Когда у людей нет ни кусочка угля, это тоже имеет значение. Знаете, рабочие автомобильных заводов Турина второй месяц бастуют.
— Знаю. Вы причастны к забастовке? — подозрительно спросил Космо.
— Причастен? Нет. Сочувствую рабочим и стараюсь, чтобы мое сочувствие не было пассивным.
— Стараетесь, да. Я слежу за «Гридо дель пополо», читаю в этом туринском социалистическом еженедельнике и ваши короткие статьи о формах рабочей взаимопомощи. Внимание к матерям, детям, инвалидам, престарелым — гуманно и нужно. Слияние различных организаций взаимопомощи — вероятно, тоже нужно. Но, возвращаясь к нашему разговору, неужели вам видится именно такой путь? Может ли это быть главным делом жизни?