«Письма из тюрьмы». Год 1928.
Глава вторая
«СВЕТИ, КАК ПЛАМЯ!»
1
20 октября Грамши вернулся в Москву.
Утром 25 октября позвонили:
— Владимир Ильич просит быть у него ровно в шесть часов вечера.
Он давно ждал этого. Собственно, все месяцы пребывания в Москве и в подмосковном санатории, когда болезнь свалила ого с ног, он готовился к встрече с Лениным. Ленин тоже был болен, встреча не могла состояться. Он очень жалел об этом и теперь жалеет, но сегодня готов к этой встрече, пожалуй, больше, чем раньше. Положение в Италии, до этого неясное и смутное с точки зрения некоторых товарищей, сейчас почти определилось. Он вспомнил, как весной Бордига заявил в свойственной ему непререкаемой манере: «Я предвижу, что в своем дальнейшем развитии фашизм будет либерален и демократичен в той же мере, как и любое другое политическое течение буржуазии».
...Без пяти шесть. Вошел в приемную. Поздоровался с дежурным секретарем — маленькой черноволосой женщиной с живыми черными глазами.
— По распоряжению врачей сегодня у Ленина день отдыха,— сказала женщина по-французски, тщательно подбирая слова.— Ах, эти дни отдыха, они так похожи на обычные. Сегодня вечером Владимир Ильич настоял на трех встречах. Постарайтесь не очень долго, товарищ Грамши, хорошо?
Да, конечно. Но как же быть?.. Грамши вынул из кармана листок с намеченными вопросами и начал его торопливо проглядывать.
— Владимир Ильич просит вас.
Он вошел в кабинет. Навстречу поднялся Ленин.
— Здравствуйте, товарищ Грамши,— произнес Ленин по-итальянски.— Заочно мы старые знакомые, не правда ли?
Он хотел сказать о том, как Ленин вошел в его жизнь. Но ответил только:
— Правда.
— Итальянский язык я знаю слабо,— продолжал Ленин.— Мы можем беседовать по-французски? Да? Впрочем, приглашен и переводчик.
Через открытую форточку потянуло холодным осенним ветром. Грамши поежился. Ленин заметил это.
— Простите, товарищ, сейчас прикрою,
— Не нужно, Владимир Ильич. Я привык.
— Все же лучше прикроем. Ведь вы южанин? Уроженец Сардинии, если не ошибаюсь? — спросил Ленин, захлопывая форточку и возвращаясь к письменному столу. Грамши утвердительно кивнул головой.
— Садитесь, пожалуйста,— Ленин пододвинул гостю стул.
— Если не ошибаюсь, вы хорошо знаете специфику итальянского юга. Действительно, аграрная проблема в Италии исторически конкретна и приняла своеобразные, характерные для страны формы. Не разовьете ли вы эту мысль?
Просьба Ленина была для Грамши неожиданностью. Но беды аграрного итальянского юга, где жили миллионы темных, невежественных бедняков, давно жгли его сердце. Еще в детстве, на родном острове, услышал он поговорку: «Ты, друг-мотыжник, беден потому, что сардинец». Потом он собственными глазами увидел, что «друзья-мотыжники» — это нищее большинство всего Юга...
Он говорил и чувствовал — уходит смущение, скованность. Он рассказал о борьбе партии за то, чтобы главным действующим лицом южного вопроса стал революции онный рабочий Турина и Милана. Это уже дало свои плоды: сардинский пастух, старик, сказал ему: «Станешь травою, даже козы съедят тебя». Беднякам надоело быть травою.
Ленин засмеялся. Лукавые морщинки веером побежали от прищуренных глаз:
— Этот старик куда разумнее ваших реформистов.
И дальновиднее. «Станешь травою, даже козы съедят тебя»,—отлично сказано.
И, сразу потушив улыбку, спросил:
— А что думают рабочий Турина и сардинский пас-» тух о фашистах? И что думаете вы сами?
Грамши поделился с Лениным своей глубокой тревогой. На политическую арену вышла новая сила: грубая, жестокая, беспринципная. Обстановку последних месяцев он знает по рассказам товарищей, по газетам и редким письмам из Италии, но за первыми шагами фашизма наблюдал пристально и во многих районах страны. При отдельных различиях в приемах и в поведении членов местных фашо можно установить единообразие в тактике. Сначала сколачивается группка из приезжих и местных праздношатающихся. Им выплачивают (неизвестно из каких средств) небольшое вознаграждение, приправленное щедрыми посулами на будущее. Театральная церемония освящения фашистского знамени привлекает внимание к новой организации. В фашо вступают другие местные жители: землевладельцы, крупные торговцы, чиновники, обиженные нынешней администрацией. Фашо существует и готово к действию. Полтора-два десятка вооруженных молодчиков прогуливаются по местечку? провоцируя различные инциденты. Инциденты на первых порах мелкие, бескровные, но они создают определенную атмосферу безнаказанной наглости и насилия.