Октябрь уже был на исходе, когда из Италии пришло известие: фашисты совершили «поход на Рим», король назначил Муссолини премьер-министром. В зарубежной прессе появились сообщения о событиях, снабженные сенсационными снимками. Со смешанным чувством презрения и гнева рассматривал Грамши фотографии различных эпизодов этого похода: размахивая оружием, мчатся на грузовиках чернорубашечники, а на перекрестке шоссе позирует Муссолини, театральным жестом указывая своим сквадристам на Рим.
«На Рим!..» Сам дуче совершил этот «поход» в комфортабельном спальном вагоне скорого поезда.
«На Рим!.. На Рим!..» Открылась первая страница позорной летописи черного двадцатилетия истории Италии,
В газетах были и другие фотографии. Разгромленные, оскверненные рабочие клубы, редакции левых газет. На одном снимке Грайши узнал типографию «Ордине нуово». Вернее, то, что до этого дня было типографией. Линотипы, ротационная машина — все искореженное, изуродованное. На другом снимке — горящая, подожженная фашистами, туринская Палата труда; туринцы всегда с гордостью называли это прекрасное здание Дворцом труда.
Грамши буквально не находил себе места, пытаясь выяснить, что с его товарищами в Турине, в Риме. Редкие слухи были неясны и противоречивы. Один из прибывших на конгресс французских делегатов, не знавший Грамши в лицо, сообщил ему, что читал об аресте в Турине известного коммунистического журналиста Антонио Грамши. Подробностей французский товарищ не запомнил, но был уверен, что речь шла именно об Антонио Грамши. Он обескураженно рассмеялся, узнав, что сообщил эту новость... Антонио Грамши. Но самому Антонио было не до смеха: первая мысль —речь идет о брате Дженнаро. Дженнаро, впрочем, лишь технический сотрудник редакции, администратор, арестовали его скорее всего по ошибке, приняв за младшего брата. А вот слухи из Рима казались более угрожающими: передавали, что в руки фашистов попал Тольятти, до последней минуты редактировавший газету «Коммунист». За последние месяцы Тольятти на страницах газеты «Коммунист» вел принципиальную и планомерную борьбу с фашистами и сумел крепко «насолить» им. Когда в мае рабочие римского квартала Сан-Лоренцо ответили огнем на вооруженное нападение фашистов, Тольятти посвятил этому и схожему эпизоду народного сопротивления в Пьемонте боевую статью, требуя защиты жизни и интересов рабочих и крестьян оружием, а не парламентскими запросами.
Муссолини не раз истерически кричал, что заткнет глотку коммунистической печати. По части разгрома редакций у него был уже грязный опыт, вряд ли он не воспользуется случаем расправиться с «Коммунистом». Грамши, хорошо зная характер Тольятти, не сомневался: друг не покинет поле боя до конца. Все же теплилась надежда, что хладнокровие Пальмиро поможет ему выпутаться из беды.
2
В Москву продолжали съезжаться делегаты IV конгресса Коммунистического Интернационала. Многоязычный, многоплеменной отряд выросшей за последние годы могущественной силы. Особенно радостны были встречи со знакомыми. К Грамши, сидящему за столом мандатной комиссии (он вошел в ее состав), подошел широкоплечий мужчина с растрепанными рыжими усами.
— Кашен! — радостно воскликнул Грамши.
— Мой дорогой старик! — И заметив мимолетную тень на лице Грамши, Кашен смущенно спросил:
— Обиделся за «старика»? Знаю, скверная привычка.