Платоне сложил свои листки и с некоторым опасение ем взглянул на Грамши. Платоне не забыл историю с од<» ним своим репортажем. Это было еще до отъезда Грамши в Москву. В Турине произошло уголовное убийство, о котором говорил весь город. Платоне с воодушевлением взялся за дело, раскопал кое-какие детали, добился на скольких интервью и довольный собой сдал в «Ордине нуово», как ему казалось, удачный материал, уснащенный весьма красочными подробностями. Придя назавтра в редакцию, он с удивлением узнал, что материал в номер не пошел. Огорченный и злой, Платоне направился к Грамши объясняться. В комнатке редактора, в которой троим уже было тесно, но при необходимости помещался весь состав редакции и частые гости — рабочие туринских заводов (друзья шутливо утверждали, что комнатка обладает чудесным свойством раздвигать свои стены), кроме хозяина были еще двое: у стола стоял Монтаньяна, в углу из-за груды рукописей выглядывала кудрявая голова секретаря-стенографистки Пиа Карены.
— A-а, сэр Конан Дойл пришел,— иронически приветствовал Платоне Монтаньяна.— С твоей фантазией, дорогой Феличе, я бы не занимался нашим скучным делом, а писал рассказы. Ну, например, Шерлок Холмс в Италии.
— Неплохая идея,—огрызнулся Платоне.—Конечно, привычнее писать, чтобы мухи дохли.
— Все-таки польза для человечества. Меньше мух останется,— незлобиво отозвался Монтаньяна.
Грамши поднял глаза от рукописи.
— Вы мне мешаете, друзья. Я хотел, Феличе, поговорить по поводу твоего материала. Только позднее. Но раз уж ты вашел... В двух словах: бесспорно, репортаж написан интересно.
Окрыленный похвалой, Платоне перешел в наступление.
— Не откажешь же ты читателю в праве на здоровый человеческий интерес?
— Не откажу. Но существует также и нездоровое человеческое любопытство. Между этими двумя категориями грань подчас малозаметна, но она существует. И литератор не имеет права переступать эту границу. Особенно литератор, пишущий для коммунистической газеты. В каждом напечатанном слове он должен оставаться коммунистом. Зайди попозже, мы вместе с тобой посмотрим репортаж.
«Попозже» наступило глубокой ночью. Позади был длинный, утомительный день. Но Грамши, не торопясь, абзац за абзацем, разобрал злополучный репортаж. С тех пор прошло около трех лет, но Платоне не забыл преподнесенный ему предметный урок.
Грамши молчал. Паузу нарушил Платоне.
— Я предупреждал — черновики. Нужно обработать.
— Нужно, но не очень. Постарайся сохранить стиль торопливой, экспрессивной записи.
— А как быть с последней фразой Маттеотти? Сам я ее не слышал.
— Маттеотти — человек большого мужества, он понимал, на что шел и что ему грозит. Но понимают ли его коллеги по партии?
— Ты думаешь, Муссолини способен?..
— Способен на все... Попробуй поговорить с товарищами Маттеотти. Скажи, что мы беспокоимся.
На следующее утро возбужденный Платоне пришел к Грамши с ворохом газет:
— Вся Италия говорит о речи Маттеотти. Прочитать?
— Только заголовки. Освобожусь — прочитаю сам.
— Хорошо. Названия газет и заголовки:
«Джустиция»: «Мужественное выступление депутата Маттеотти. Вот как были избраны фашистские депутаты!»
«Стампа»: «Бурный день в палате депутатов».
«Аванти»: «Первый блин — и большим комом! Требование признать абсолютно незаконными результаты выборов 6-го апреля. Бурные сцены в парламенте. Левые партии покидают зал заседания. Обвинительная речь Маттеотти».
«Пополо д’Италия»: «Мятеж. Маттеотти в роли Крыленко».
— В роли кого? — переспросил Грамши.
— В роли Крыленко.
— Да, им не откажешь в фантазии... Ты разговаривал с кем-нибудь из товарищей Маттеотти?
— Разговаривал.
— И что?
— Они объяснили мне, что полиция установила постоянную охрану у дома Маттеотти.
— Полиция! Какая чепуха. К сожалению, я не имею права ни на чем настаивать. Это только предположение. Но на их месте я бы не спускал глаз с Маттеотти.
От Грамши Платоне направился в маленькую тратторию неподалеку от Монтечиторио, где собирались журналисты, чтобы перекусить и обменяться новостями, обсуждали подробности этого события. Один из журналистов предложил пари: Маттеотти, утверждал он, осталось жить не более недели. Предложение звучало цинично, но многие считали, что журналист нисколько не преувеличивает опасность. В «Пополо д’Италия» появились прозрачные намеки на необходимость расправы с оппозицией. Газета напечатала статью, принадлежащую перу Муссолини: «Депутат Маттеотти выступил с чудовищно провокационной речью, которая заслуживает куда более ощутимых и веских ответов, чем ласковые эпитеты, брошенные вчера в лицо этому мерзавцу...»