Поезд тащился по Сардинии. Джакомо был здесь впервые, все ему казалось непривычно странным. И поросшая вереском равнина, окаймленная красноватыми скалами, покрытыми ржавыми пятнами мха. И одинокие хижины, которые не оживляли этот трагически безнадежный пейзаж. Время от времени на равнине возникали огромные круглые каменные сооружения, по форме напоминающие усеченный конус. Каждый раз Джакомо провожал их глазами.
— Не приходилось видеть подобное? — спросил Грамши, становясь рядом с Джакомо у окна.— Это нураги, древние сардинские башни-крепости. В Сардинии их насчитывают до семи тысяч... Вот взгляни, мы близко проедем... Видишь, огромная круглая башня, сложенная из стесанного камня, примерно тридцать пять рядов...
— Вроде египетских пирамид.
— Нет, египетские пирамиды — это, по существу, памятники тщеславию. Тут — реальная необходимость. Внутри помещалось до ста человек с имуществом и скотом. Вообще башенные дома как форма укрепленного жилища существовали и в других странах, но в Сардинии, отдаленной от шумных торговых и военных дорог Европы, они носили своеобразный характер... И стоит такая махина неподвижно, мимо бегут столетия, тысячелетия... Некоторые нураги сохранились с конца II тысячелетия до нашей эры — они стоят как символ неподвижности нашего несчастного острова... Исторически сложилось так, что в стороне от Сардинии прошли все крупные события итальянской истории. Вся Италия была охвачена порывом к прогрессу, благосостоянию, свободе. Сардиния же оставалась позади, не принимая участия в этом порыве, связанная с устаревшими общественными формами и устаревшими социальными условиями, с вечной нищетой и отсталостью всех слоев населения... Буржуазия Севера поработила Южную Италию и острова и низвела их до положения эксплуатируемых колоний... Систематическое недоедание, малярия, свирепствующая уже несколько столетий, туберкулез — по распространению этой болезни Сардиния поставила национальный рекорд. Но кто бывал на нашем острове, знает: народ Сардинии не сломлен и не протягивает руку за подаянием. Сарды— гордые люди.
Поезд прибыл на станцию, родные и друзья уже ждали Антонио, своего Нино. Начались объятия и поцелуи. Все вместе пешком направились в Гиларцу.
Что такое Гиларца? Низкие дома, голубой дымок над красными черепичными крышами, крестьяне, возвращающиеся после работы в поло на низеньких осликах. Величественные и невозмутимые старики у водоема обсуждали сравнительные достоинства святых. Старики были настроены благожелательно:
«Святой Рокко — хороший святой».
«Святой Маврикий — тоже хороший святой».
«Святой Августин — о, это очень хороший святой».
При виде Грамши старики подносили руку к голове в знак приветствия: как же, приехал депутат парламента, их земляк, сын Франческо и Джузеппины Марчиас.
Джакомо не думал, что в Гиларце с Антонио может произойти что-либо дурное, но все-таки поглядывал в оба» Говорят: и маленький камень может опрокинуть телегу. Когда они подошли к домику, в котором жила семья Грамши, его внимание привлекла группа молодых людей на противоположной стороне улицы. Руки в карманах, к губам приклеены папироски. Не понравились Джакомо эти ребята...
Не успел гость отдохнуть, как началось шествие «принчипалес» — почетных граждан деревни. Даже местные фашисты не могли обойти дом семьи Грамши в этот знаменательный день и поздравляли соотечественника с высоким званием депутата, хотя и... коммунистического. Все это очень забавляло Грамши, он терпеливо отвечал на вопросы. Синьора Беппина была обеспокоена этими визитами и прямо говорила, что сын хочет побыть с ней и другими родными. Грамши с увлечением играл со своими маленькими племянниками, особенно его забавляла четырехлетняя Мея, дочь брата Дженнаро. Перед этим за завтраком девочка испугалась поданных на стол вареных крабов, и Грамши тут же придумал сказку, в которой участвовало пятьсот тридцать злых крабов под командованием генерала Мастикабродо, которому помогал целый генеральный штаб: учительница Пиявка, учитель Таракан, капитан Синяя борода. Против злых крабов выступили добрые крабы: Фарфарелло, Патапун, Белая борода, Черная борода. Злые крабы щипали девочку на ноги, добрые — бросались на ее защиту. Весь дом, казалось, был наполнен крабами. Грамши разными голосами говорил за добрых и за злых. Добрые, разумеется, побеждали. Девочки увлеклась игрой и уже не боялась никаких крабов, ни добрых, ни злых, а Грамши веселился как ребенок.