– Жлоб ты, Пес! – дрожащим от обиды голосом воскликнул Толхаев, передавая Рудину деньги. – Ох и жлоб… Путевка-то – четыреста пятьдесят стоит! Ну и что тебе – «Эльдорадо»? Раз в квартал людьми себя почувствовать…
– Не хнычь, Гриша, – миролюбиво пробурчал Рудин, пряча деньги в карман. – У нас сейчас каждый рубль на счету. Если Кузя питомник арестует – будем без копейки сидеть, пока Алиса не вернется. А получится у нее или нет – бабушка надвое сказала.
– Сто баксов, а? – продолжал канючить Толхаев. – Праздник души – за сто баксов! Не жлоби, Пес!
– Все, я сказал! – прикрикнул Рудин. – У тебя уже был праздник – одной только текилы выкушал баксов на сто, не меньше. И не ной – а то высажу, пешком до города поедешь!
– Господи, чтоб мне сдохнуть!!! – с чувством невыразимой горечи воскликнул Толхаев – и собрался было до конца суток заткнуться в гордом молчании: пусть сами потом на коленях ползут, чтобы простил засранцев, кормилец народный… Но тут «УАЗ» как раз выехал на шоссе, набрал скорость, и – надо же такому случиться! – именно в этот момент, как назло, мимо моторно просвистел двухместный кровавый «Форд Мустанг» с открытым верхом. Холеный мужик средних лет, заседавший гордо в отделанном белой кожей салоне, даже не оглянулся на допотопную отечественную модель.
– Ай, некстати! – поморщился Рудин. – Ну, сейчас начнется…
– Ой-й-й-й-й, бля-а-ааа!!! – тоскливо заорал Толхаев, провожая взглядом спортивную модель. – Господи-и-и! Кем я был, а? Да я же вас всех кормил – вот этими руками, вот этой башкой, мать вашу!.. Вы же у меня как у Христа за пазухой жили, отморозки фуевы!
– Тише, тише, Гриша, – сочувственно пробормотал Масло, гладя инвалида по голове. – Мы помним, мы все помним…
– Отлезь от меня, предатель! – взвизгнул Толхаев, отталкивая Сашину руку. – Кем я был, а?! Да чтоб за паршивую штуку баксов я так уродовался тогда… Ой-й-й-й… Да чтоб мне сдохнуть!!!
– Ну и что мне сделать, чтобы ты прекратил истерику? – уныло поинтересовался Рудин. – «Эльдорадо» отпадает. Сейчас на первом же обменнике встанем, поменяю сотку, дам тебе десять баксов – иди трать, как душа пожелает. Больше не могу. Такой вариант устраивает?
– Господи, кем я стал?! – горестно причитал Толхаев, игнорируя попытку к примирению. – Чем я стал?! Господи, уму непостижимо…
Кстати, уважаемый читатель: пока наши парни едут по направлению к городу и выясняют отношения, предлагаю для тех, кто с ними ранее не встречался, коротенько пояснить природу причитаний инвалида, у которого суровый, бездушный друг жестоко отнял честно заработанные доллары. То есть кем он, в самом-то деле, был, кем стал и как вообще докатился до жизни такой совместно с друзьями-товарищами…
Григорий Васильевич Толхаев – уроженец города Белогорска, сорока четырех лет от роду. Окончил в свое время мединститут, работал в Афганистане – был хирургом на эвакопункте, где оказывал неотложную помощь раненым. Отравленный тлетворным духом войны, молодой врач после возвращения с неласкового юга бросил к чертовой матери свой основной профиль, ударился в коммерцию и за короткое время выбился в люди. Если бы вы два с небольшим года назад спросили любого жителя Белогорска (а это большой областной центр под полтора миллиона, не какой-нибудь Краснореченск с тремястами тысячами жителей!), кто такой Толхаев, вам бы ответили попросту: да что вы, не знаете, что ли? Это же у нас одна из самых крупных шишек на ровном месте!
Да, два с небольшим года назад Григорий Васильевич Толхаев в свои сорок два года сумел достичь многого. Тогда он являлся владельцем крупного фармацевтического комбината межрегионального масштаба, держал солидные пакеты акций нескольких областных предприятий сельскохозяйственной ориентации, входил в состав правления Белогорпромбанка, занимавшего далеко не последнее место в федеральной табели о рангах, и, если верить негласной статистике, на протяжении последних пяти лет прочно обосновался в первой десятке самых обеспеченных людей области. Правда, злые языки втихаря поговаривали о сомнительном происхождении стартового капитала, положившего начало столь бурному процветанию. Ходили слухи, что Гриша Толхаев на заре перестройки некоторое время числился в «черных хирургах»[1] одной из группировок Белогорска и имел в друзьях многих криминальных авторитетов. Но в этом его вряд ли можно было упрекнуть без риска подвергнуть сомнению респектабельность остальных представителей промышленно-финансового ареопага области: с некоторых пор, как известно, структурные составляющие современного общества перестали жестко делиться на законопослушные и наоборот, грани между ними стерлись и стали недоступны взору простого обывателя, который отчетливо видит только одну сплошную сытую банду, именуемую «новые русские».
Теперь пару слов о соратниках Толхаева. Сергей Николаевич Рудин, пенсионер внутренних войск, старший прапорщик в отставке, сорока лет от роду, рост – 175, вес – 75 кг, стандарт, короче. При ходьбе слегка прихрамывает на правую ногу, которая на три сантиметра короче левой – последствие тяжелого ранения пятилетней давности. Женат вторым браком, супруга – Алиса, 1963 года рождения, приемный сын Борька – хулиганистое обаятельное отродье тринадцати лет, который, как вы вскоре узнаете, и послужил первоисточником всех напастей, описанных в этой книге.
Рудин – профессиональный кинолог, всю свою сознательную жизнь посвятил изучению и воспитанию собак, в лучшие годы жизни в Белогорской области и далеко за ее пределами был известен как великолепный знаток собачьей психологии и ас дрессуры. Большую часть времени Рудин проводит на природе и в постоянном движении: вечно носится как угорелый со своими собаками и промышляет в лесу чем придется. Друзья зовут его не совсем корректно – Пес. Однако это вовсе не оскорбление, такова боевая кличка Сергея, которой его в свое время щедро одарила Родина за двадцатилетнюю безупречную службу.
Неглиже Рудин выглядит как перетрудившийся по недосмотру главного олимпийца Аполлон: ни капельки жира, сухие рельефные мышцы, свидетельствующие о потенциальной мощи их обладателя – хоть анатомический атлас пиши. Впечатление несколько портят два страшных шрама: чуть поменьше – под правой ключицей и несколько больше – на верхней четверти правой лопатки, которые почему-то не желают загорать и зловещими чужеродными пятнами белеют на бронзовом теле атлета. О характере происхождения шрамов наш атлет предпочитает умалчивать – хотя в излишней скромности его никто упрекнуть не может. Просто не нравится ему та история. И я вас по-дружески предупреждаю: если вы вдруг ненароком встретитесь с этим парнем, ни в коем случае не приставайте с расспросами. Есть реальный риск без предупреждения схлопотать в дыню. Оно вам надо?
Саша Маслов и Ваня Соловей – под стать лидеру своего маленького крепкого коллектива: оба бывшие вояки, хорошо знакомые с собачьей службой, исколесившие практически все «памятные места» и вышвырнутые из Вооруженных Сил за скверный характер. Стреляют на звук изо всего, что имеет длинный ствол, и отличаются хорошей антропометрией – только Ваня Соловей, пожалуй, будет поздоровее других да поискушеннее в разнообразном рукоделье. Например, для Рудина и Саши закрутить гайку или ровно обстругать дощечку – проблема, а Ваня с закрытыми глазами соберет вам любой агрегат, если имел возможность наблюдать, как его разобрали, починит телевизор при помощи одной отвертки, запросто смонтирует из подручных материалов мину и установит ее под порожком так, что ваши детишки и супруга могут шастать туда-обратно сколько влезет, а вы непременно стартуете в небеса, едва только наступите (ведь жена должна весить меньше вас – ежели это не так, принимайте меры, иначе она не в меньшей опасности, чем вы!). Мастер на все руки, одним словом – еще встречаются среди русского люда такие самовыродки.
В свое время Толхаев, не зная куда девать деньги, таскал всех троих к психотерапевту. Сам прошедший через горнило войны, бывший хирург искренне заботился о психическом здоровье своих подопечных, опасаясь, как бы они друг друга под горячую руку не перестреляли или не натворили чего похуже в отношении мирного населения, имевшего о войне самые отдаленные представления. Только зря старался Григорий Васильевич: межличностные конфликты в микрогруппе как таковые отсутствуют и эмоционального срыва от кого-либо из этих парней вряд ли дождешься. Все понимают друг друга с полуслова, потому как леплены из одного теста и прошли через одну мясорубку, именуемую в просторечии службой в «горячих точках». Психотерапевт попался честный и в конце курса поделился с Толхаевым под большим секретом ценной информацией: тут, батенька, патология, лечению не подлежит – до того все запущено. Уроды они у тебя. Моральные. Шкала социальных ценностей данных гомо собакинус смещена в сторону удовлетворения трех основных инстинктов, стремление расти по социальной лестнице начисто отсутствует, чувство страха перед лицом возможной смерти практически атрофировано. А еще они натуральные гомофобы! То есть собак любят гораздо больше, чем людей. И предводитель их – который Пес – объясняет эту свою странную избирательность довольно своеобразно: