– Ох, ну и кровит же, – сказал Стив.
Я приподнялся и стянул с себя майку. Она вся пропиталась кровью. Я ее кинул в угол, в кучу грязных шмоток, и осмотрел рану. Весь бок распорот. Глубоко, до самых ребер; видно было, как белым просвечивает кость. Поганое дело.
– А где папаня? – спросил Мотоциклист.
Он звенел бутылками в раковине. Нашел одну, где на дне еще оставалось.
– Глотни-ка, – сказал он мне.
Я догадывался, зачем. Не то, чтобы меня это радовало, но и не то, чтобы пугало. Боли я не боюсь.
– Теперь ложись и терпи.
– Папаня не вернулся еще, – ответил я. Лег на здоровый бок и вцепился руками в раму.
Мотоциклист вылил остатки водки прямо на рану. Жутко больно. Я задержал дыхание и считал у себя в голове. Считал и считал, пока не решил, что смогу не заорать, если открою рот.
Бедняга Стив побелел.
– Да ладно, не так уж и плохо, – выдавил я, но получилось не очень, хрипло и коряво как-то.
– Надо к врачу, – сказал Стив.
Мотоциклист сел, прислонившись к стене. На лице у него ничего не отражалось. Он просто смотрел на Стива в упор, пока тот не заерзал. Но на самом деле, Мотоциклист его не видел. Он вместо этого видел то, что другие видеть не могли. Он смеялся, когда другим было не смешно. У него были глаза такие, странные, как полупрозрачное зеркало. Когда догадываешься, что с другой стороны кто-то за тобой следит, но видишь только свое собственное отражение.
– Его и похуже резали, – оказал он наконец.
Это правда. За пару лет до того меня в самом деле порезали сильнее.
– А вдруг заражение? – сказал Стив.
– Ага, и отрежут тогда бок совсем, – добавил я. Не надо было, конечно, его подкалывать. Он хотел как лучше.
Мотоциклист продолжал сидеть, уставившись перед собой.
– Он изменился, – сказал Стив, обращаясь ко мне. У Мотоциклиста бывало так, что слух отказывал напрочь. Он часто падал или врезался во что-нибудь, а это почти всегда сотрясение мозга.
Я на него посмотрел, пытаясь понять, что в нем изменилось. Он, похоже, не замечал, что мы его разглядываем.
– Загорел, – сказал Стив.
– Ну да, на то она и Калифорния.
Но я все равно не мог себе представить Мотоциклиста в Калифорнии, на берегу океана. Ему всегда нравились реки, а не моря.
– Я тебе говорил, что меня из школы исключили? – сказал он вдруг, ни с того ни с сего.
– Как это?
Я решил было сесть, но передумал. Меня-то все время угрожали исключить. За тот нож, с которым меня поймали, мне запретили появляться в школе на неделю. Но Мотоциклист-то никогда ничего такого не делал. Я однажды говорил с одним парнем из его класса. Он сказал, что Мотоциклист сидел себе тихо, никаких проблем, разве только пара учителей терпеть не могла, что он на них смотрел не отрываясь.
– Как так вышло? – спросил я опять.
– Идеальная контрольная.
Он всегда был готов засмеяться, смех жил у него под кожей, но на этот раз вылез наверх, и Мотоциклист ухмыльнулся. Как вспышка. Или, скорее, зарница, где-то вдали.
– Я сдал контрольную за четверть, и там все было идеально.
Он покачал головой.
– Нет, я их понимаю, конечно. Школа в плохом районе, им своих забот хватает.
Меня это удивило. Меня вообще-то сложно удивить.
– Нечестно же, – сказал я наконец.
– А почему это ты решил, что должно быть честно?
Он не злился. Скорее, ему было в самом деле любопытно.
– Скоро вернусь, – сказал он и встал.
– А я и забыл, что он все еще в школе, – сказал Стив, когда Мотоциклист ушел. – Он так взросло выглядит, не скажешь, что ему всего семнадцать.
– Семнадцать – это и есть взрослый.
– Ну да, но он прям как совсем взрослый. Двадцать один типа.
Я промолчал. И стал думать. Когда Мотоциклисту было четырнадцать, мне казалось – вот когда становятся взрослыми. В его четырнадцать, то есть как мне сейчас, ему спокойно продавали пиво. Никто уже не требовал от него предъявить документ. И он тогда был вожаком Докеров. Взрослые парни, восемнадцать и старше даже, готовы были выполнять любой его приказ. Я решил, что и со мной так будет. Что вот мне стукнет четырнадцать, и все сразу заблестит и засверкает. Мне казалось, это ужасно классно, быть настолько взрослым. Ну и вот, я дошел до того места, где он тогда был, и ничего не изменилось, он за это время ушел еще дальше. Что-то где-то не сработало.
– Стив, – сказал я. – Подкинь мне папашино зеркальце для бритья. Оно там, рядом с раковиной.
Он передал мне зеркальце, и я хорошенько себя осмотрел.
– Мы очень похожи, – сказал я.
– Кто – мы?
– Мы с Мотоциклистом.
– Не.
– Да.
Волосы у нас были одинакового цвета, темно-рыжие, странного такого оттенка. Как газировка с вишневым сиропом. Никогда не видел никого больше с такими волосами. И глаза одинаковые, цвета молочного шоколада. Он был, конечно, метр девяносто, но и я почти не отставал.