– Защитникам следует войти и оказать помощь Хозяину, – распорядился «Ланселот». – Сейчас будет послан сигнал для разблокировки люка. Он откроется.
Прошла минута, но люк, против ожиданий, не открылся.
– Никогда не видел живого лончака, – буркнул Птурс. – Капитан, думаю, тоже – слишком мы с ним молодые... А ты, Вождь? Ты полтора века на тропе войны... Попадались тебе лончаки? Чтобы живьем?
Кро пожал плечами. То ли да, то ли нет, то ли что-то третье. К примеру, чепуху болтаешь, парень.
Крышка люка была по-прежнему неподвижна.
– «Ланселот», поврежден запорный механизм, – сказал Вальдес. – Люк не желает открываться. Какие будут инструкции?
– Войти и оказать помощь Хозяину, – упрямо отозвался его корабль. – Быстро, немедленно, экстренно.
– Ну, если так уж надо, войдем. – Кро шагнул к люку и ухватился за рукоять своей клешней.
Сила в его протезе была богатырская – крышка скрипнула, лязгнула и поддалась. Один за другим они проникли в капсулу, в первый отсек, который, судя по нишам в стенах и шеренге зарядных устройств, предназначался для сервов. Тут их оказалось двое, и оба бросились к Вальдесу, но отступили, узнав Защитника с патрульного бейри.
– Враги... – защебетал один на языке лоона эо, которым Вальдес неплохо владел, – враги... Защитник спасет от врагов? Защитник не позволит им схватить Хозяина? Защитник...
– Враги уничтожены, Хозяин в безопасности. Можешь известить его об этом, – произнес Вальдес, останавливаясь перед дверью, ведущей во второй отсек.
– Невозможно, – тонким голосом пропел серв, тараща на землян огромные глаза без зрачков. – Невозможно! Хозяину плохо. Недолгое время, и Хозяин будет мертв.
– Отчего же?
– Принял эрцу, чтобы не бояться. Водитель разбит... Мы не знаем, что делать...
– О чем он толкует? – хмурясь, спросил Птурс, понимавший язык нанимателей с пятого на десятое.
– Хозяин проглотил какое-то снадобье и скоро сядет на грунт[7], – пояснил Вальдес. – Водитель, то есть компьютер, управлявший караваном, уничтожен, а без него сервы не знают, как спасти Хозяина. Они не навигаторы, а просто слуги.
– Насчет спасти мы тоже не в курсе, – резонно заметил Птурс. – Это ведь не люди, а лончаки, псевдогуманоиды... Что нам известно про физиологию? Только одно – наши аптечки им что мертвому припарка.
– У нас есть «Ланселот». Он подскажет.
С этими словами Вальдес растворил дверь, шагнул во второе помещение, вздрогнул и замер, потрясенный. За четыре года службы ему довелось побывать на самых разных торговых кораблях, больших и малых, но их обитаемые капсулы отличались незначительно. Чаще всего в двух моментах, зависевших от назначения сервов и положения рубки, которая могла находиться в капсуле или вне ее. У сервов, летавших на внутренних линиях, капсула была тесноватой, только с нишами для подзарядки, но если корабль шел к иномирянам, ее делали попросторнее и обставляли так, как принято у живых созданий, нуждающихся в пище, развлечениях и отдыхе. У чужаков это поддерживало иллюзию, что к ним прилетели лоона эо, а не команда биороботов, – немаловажная деталь, полезная в дипломатическом смысле. Но и тогда антураж был скудноватым, чисто спартанским: койки, столы, запасы одежды и пищевых пилюль, напитки, гипномузыка, веселящий газ и все такое.
Здесь обстановка была другой, поражающей роскошью красок, простором и свежим ароматом зелени, плывущим в воздухе. Стены отсека служили, видимо, экранами, изображавшими райскую местность: россыпь дворцов и вилл с хрустальными башенками и шпилями, зелено-золотистые холмы, причудливые скалы с водопадами и радугой, трепещущей над быстрым потоком, большое озеро или море, синевшее на горизонте, крылатые фигуры, что парили над холмами, парками и водной гладью. Очаровательный вид, однако не связанный с планетой: слева от Вальдеса местность резко уходила вниз, потом так же резко поднималась, словно он стоял не на планетном сфероиде, а внутри цилиндрической конструкции, имевшей обитаемое дно и стены и рукотворный свод небес. Небо было самым волшебным в этой картине: по краям – нежно-розоватое, с голубыми, лиловыми и серебристыми облаками; в центре – бархатисто-черное, с яркими крупными звездами и шлейфом Млечного Пути. Сказочное небо, на котором ночь и день пребывали в странном, но таком чарующем единстве.
С этим фантастическим пейзажем соседствовали вещи более реальные, которые можно было не только осмотреть, но и потрогать руками. С двух сторон отсека, отделяя явь от миража, тянулись тонкие колонны или подпорки, увитые лозой с крупными золотистыми листьями. Их было шестнадцать у каждой стены, и между ними стояли предметы, которые в земных понятиях считались бы роскошной мебелью: бюро и шкафчики резного дерева, столики с инкрустацией из цветных камней, украшения – возможно, вазы, скульптура или светильники, приборы неясного назначения, сделанные с редким изяществом и красотой. Разделяя капсулу на несколько секций, колыхались полупрозрачные, шитые серебром и золотом ткани, под ногами стелился пепельный с голубыми узорами ковер, и повсюду взгляд падал на что-то чужеродное, странное, чему не было названий в земных языках. Например, высокий витой конус у двери, будто бы из нефрита, с множеством крохотных отверстий... Что такое? Для чего?
Заметив, что Вальдес смотрит на эту штуку, Светлая Вода махнул над ней рукой, и ноздри капитана расширились. Запах... Тонкий приятный аромат цветущего жасмина... Может быть, сирени или роз...
– Ароматизатор, – лаконично пояснил Кро. – Создает завесу у входа.
Откуда Вождь об этом знал, было непонятно. Впрочем, за долгую жизнь узнаешь так много всякой всячины, полезной и бессмысленной...
– Богато живут! – пробасил Птурс, принюхиваясь и озираясь. На его широкоскулом лице застыло восхищение, сквозь дубленую кожу пробился румянец. – Богато, клянусь Владыкой Пустоты! На Земле такого и в музее не увидишь!
Не увидишь, молча согласился Вальдес. Музеи, древние соборы, королевские дворцы со всем их содержимым погибли пару столетий назад, в период нашествия фаата. Не все, но многие, что повысило ценность сохранившегося стократно. Поврежденное, разбитое, обгоревшее собирали по крупицам, пытались реставрировать по описаниям и фильмам, но то была работа на века. Конечно, художники нового времени трудились, не покладая рук, и были среди них великие таланты, но другие, чем Рубенс, Эль Греко, Брюллов, Хокусай. Каждый художник – сын своей эпохи, подумал Вальдес, и каждый неповторим... От большинства осталось только имя, и за свои потери земляне мстили долго, упорно и жестоко. Четыре Войны Провала поставили бино фаата на грань Затмения.
– К Хозяину! Скорее к Хозяину!
Тонкие пальцы серва вцепились в его комбинезон. Он зашагал по мягкому покрытию, раздвигая легкие завесы, отбрасывая плети золотистого плюща. Птурс и Светлая Вода топали за ним, роняя на ковер клочья сажи с комбинезонов и боевых перчаток.
– «Ланселот», – спросил Вальдес, поспешая за сервом, – что такое эрца?
– Наркотик. В малых дозах успокаивает и снимает стресс, в больших смертельно опасен.
– Зачем же Хозяин им накачался?
– Нет информации. Лоона эо могут делать все, что пожелают.
– А что делать нам? Есть ли противоядие? И какое?
– Лучевая терапия. Пульт – у хозяйского ложа. Перенести туда Хозяина, затем нажать клавишу.
– И только-то? – буркнул сзади Птурс. – Сервы могли бы справиться. На что эти ленивые ублюдки?
– Сервам нельзя прикасаться к Хозяину. Нельзя входить к нему без зова, – проинформировал «Ланселот» и смолк.
В самом конце отсека был альков с низким круглым диванчиком, над которым мерцало силовое поле. Сквозь эту зыбкую текучую преграду Вальдес едва смог разглядеть маленькую фигурку в позе эмбриона – колени прижаты к груди, голова опущена, узкие четырехпалые кисти охватывают затылок. Существо лежало спиной к нему и не шевелилось.
Он наклонился, осмотрел боковину дивана, крытого то ли мехом, то ли пушистой тканью.
7
Сесть на грунт – обычное для астронавтов Земли обозначение посадки на планету. Иногда применяется как эвфемизм, заменяющий понятия «сдохнуть», «отбросить копыта», «сыграть в ящик».