Каратели выехали из Амьена — центра департамента на следующий день рано утром на семи грузовиках. Проехав километров двадцать по Национальному шоссе, грузовики разделились. Два повернули на северо-запад, пять покатили строго на север, в сторону Дуллана. Но вскоре и эта колонна разделилась. Три машины продолжали катить на север, а две круто повернули на восток. Не доезжая километров пять до Розели, они въехали в рощу… Здесь, неподалеку от шоссе, за высокой стеной стройных лип и дубов, укрылась усадьба господина Дюбуа.
Возле ворот машины остановились, из них повыскакивали солдаты. Часть из них по всем правилам военной науки начали окружать усадьбу, другие кинулись в ворота.
Ничего не подозревающий хозяин фермы в этот момент шагал вслед за подводой, запряженной быками. Он только что вывез в поле навоз и возвращался домой. Увидев немцев, фермер растерянно остановился — что делать? Но к нему уже спешили двое солдат во главе с офицером. Солдаты окружили фермера и повели его во двор.
Каратели уже успели здесь все перевернуть вверх дном: с кудахтаньем носились по двору куры, из окон дома летел пух, выпущенный из перин, возле собачьей конуры лежал пристреленный рыжий пес. Рядом с ним плакала девочка лет пяти.
Хозяйка металась по двору как безумная. Увидев офицера, с криком кинулась к нему, хотела что-то сказать, но тот сделал знак солдатам, и те оттащили ее прочь.
Каратели продолжали обыск. Но пока он ничего не давал. Немцы уже начали терять к нему интерес, как вдруг из погреба вылез солдат. В руках у него была плетенка с тестом. Он доложил, что таких плетенок в погребе более двух десятков.
— А! Наконец-то! — злорадно заговорил офицер. И, повернувшись к фермеру, наотмашь ударил его по лицу, сделал знак солдату. Тот подскочил к фермеру, ткнул пистолетом в грудь и, подведя к курятнику, поставил лицом к стене. Увидев это, женщина заголосила еще больше, вырвалась из рук державшего ее солдата и вновь кинулась к офицеру.
— Господин офицер, сегодня наша очередь топить печь, и из ближайших ферм нам принесли тесто, — попыталась объяснить она.
Не обращая внимания на ее слова, офицер приказал:
— Сжечь постройки! Меньше будет жратвы партизанам.
Женщина, моля о пощаде, упала на колени.
— Не надо, Роз, — крикнул муж. — Лучше позаботься о детях.
Короткая автоматная очередь… И фермер рухнул на землю. Женщина, громко рыдая, бросилась к телу мужа.
Горел дом и амбар. Каратели сели в грузовики и покинули усадьбу. Розель они проскочили не останавливаясь. Стало ясно, что каратели расправились с фермером по доносу предателя…
Вечером партизаны долго обсуждали события дня.
— Мсье Дюбуа, кажется, был участником Сопротивления? — спросил Николай.
— Да, — подтвердил Телье.
— В таком случае напрасно мы прятались, как зайцы…
— Карателей было больше нас в несколько раз, — возразил Телье. — Кроме того, в любую минуту им могла прийти подмога. Но так мы это не оставим… Предателя найдем во что бы то ни стало… Да и бошам отомстим!
«20 марта.
Из головы у меня не выходит последний разговор с Капитаном. Мы уже немало наслышались о странных сооружениях, возводимых немцами в прибрежной полосе. О них говорят разное. Одни их называют стартовыми площадками. Другие бетонированными полосами. Но те и другие сходятся в мнении о том, что эти сооружения имеют непосредственное отношение к «фау» — новому секретному оружию немцев.
Вскоре после того, как был создан отряд, нам удалось отыскать ту стройку, о которой в свое время рассказывала Андреа. Вероятно, это была одна из стартовых площадок. Объект сильно охраняется. Подступиться к нему разведчики не смогли. А на днях Николай со своими товарищами напал еще на две площадки. Одна из них разрушена авиацией союзников. Бойцы произвели ее измерение. Длина триста пятьдесят метров. Ширина — двести. На этой территории несколько строений и бетонированных полос. Предназначение их мы пока не знаем. Еще одна площадка только строится. Я давно хочу побывать возле нее».
(Из дневника)
Было раннее утро. По земле плыла такая густая пелена тумана, что казалось, солнечные лучи сквозь нее никогда не пробьются и утро не наступит. Последнее время часто выпадали дожди, земля набухла, грязи то и дело набивалось столько, что колеса велосипеда переставали вертеться. Колесник и Николай останавливались, очищали грязь и продвигались вперед еле-еле. Зато на проселочной дороге немцы почти не встречались. Как только партизаны выбрались на асфальт, ехать стало легче, но движение тут было довольно оживленным. То и дело катили грузовые и легковые автомашины, мотоциклы и повозки. Вначале, услышав гул моторов, они сворачивали к посадке, ныряли в кусты. Потом поехали не таясь. Благо, что одеты были как все французы.