Ленин и Троцкий, опираясь на деньги Уолл-Стрита и германской разведки, силой захватили власть в Российской империи.
Ну и в чем разница? Все они посеяли насилие, и с ними тоже поступили по мрачным законам насилия. Ленин и Троцкий даже хуже, и намного, Писсаро: они бесчинствовали не в чужой земле, а в своей собственной.
Чем отличаются от всех названных революционеры образца 1991–1993 годов? Ельцин, Хасбулатов и другие опирались на иноземную помощь и иностранные деньги. Они насильно сокрушили СССР, чтобы сменить его политический и экономический строй: как Писсаро в Перу, а Ленин и Троцкий — в Российской империи.
Таковы все революции — это преступные попытки уничтожить одно государство, чтобы основать на его месте другое… Или много других.
Революция еще преступнее завоевания — потому что завоевывают чужое государство, а революцию совершают те, кто в нем вырос. Кто, теоретически рассуждая, должен быть к нему хотя бы относительно лоялен.
Революционеры, сокрушившие СССР, — предатели и преступники, совершители беззаконных деяний. Они установили для себя и навязали стране закон сильного, отменили законы, попрали обычаи, высмеяли традиции, нагло обманули великое множество людей. Удивление вызывает не то, что они и друг с другом поступали по тому же закону. Это как раз не удивительно: как только «общий враг» сокрушен, революционеры всегда начинают воевать друг с другом.
Удивление вызывает другое: кратковременность событий 1993 года и мягкие последствия для побежденных. Боевые столкновения 1993 года, в отличие от «бархатной революции» 1991 года, унесли жизни нескольких тысяч рядовых людей (хотя и эти потери не вышли за пределы Москвы). Но руководители оппозиции живы-здоровы, они процветают до сих пор. Это необычайно для революций. Все же нравы в мире улучшаются, становятся мягче и добрее.
И не будем делать вид, что все началось в сентябре 1993 года. Революция началась в августе 1991-го, спустя два года состоялся всего лишь ее новый этап. Тут тоже ничего нового нет: все революции происходят в несколько этапов. Во всех революциях возникают группировки, стремящиеся к разным целям.
Во время Французской революции 1789–1794 годов жирондисты, якобинцы и «бешеные» воевали друг с другом не менее яростно, чем со сторонниками короля. Во время Гражданской войны 1917–1922 годов не совпадали цели эсеров, меньшевиков, большевиков, анархистов, национальных революционеров на окраинах и в центре Империи. Все воевали со всеми. Революция — это всегда война между революционерами, а результаты революции зависят от того, какая группировка победит.
На рубеже 1980-х и 1990-х годов на просторах рушащегося Советского Союза схватывались националисты всех сортов, регионалы, либералы, социал-демократы, народовольцы, социалисты и утописты всех мастей. Кто побеждал — тот и навязывал стране свой вариант выхода из революции.
— Но ведь это была вовсе не революция! — возразят мне наши прекраснодушные интеллигенты. — События 1993 года ничего не дали народу! Стало только еще хуже! Значит, это была не революция! Это была контрреволюция!
А кто вам сказал, почтенные мои, что революция вообще решает какие бы то ни было вопросы? Что она вообще является благом для народа?
Даже если считать, что революцию совершает народ (а это далеко еще не факт), то вовсе не обязательно революция делает жизнь лучше и приятнее. Да и свободнее от революции не становится почти никому.
Революционеры решают вопрос о власти. Пока вооруженная группировка решает для себя этот вопрос, воюя со всем белым светом, она ничего не создает, а только разрушает и отнимает.
Свободнее становится только в том смысле, что пока не установится новая прочная власть, ослабляется или даже вообще исчезает вообще всякий порядок. Раньше были ограничения или запреты, а теперь они пропадают. Хорошо? Как сказать. Ведь вместе с запретом торговать без пошлины, не платить налоги или ездить куда хочешь исчезают и другие запреты: например, запрет на грабежи, изнасилования и предумышленные убийства.
Всегда и во всех случаях «оказывается», что сумма запретов «старого режима», при всей их стеснительности, глупости и неудобстве, выгоднее для большинства людей, чем их разовая отмена. Нормальный человек выигрывает копейку, потому что ему разрешили вывозить и продавать продукцию. Но зачем ему это, если никто не покупает? И вообще деньги стоят меньше, чем нарезанная бумага? Выиграл копейку — проиграл рубль.
Крестьянин выиграл копейку, да и той не может получить. А вот уголовник выиграл все сто рублей, потому что теперь он может грабить и убивать, а запретить ему некому: полиция разбежалась, прокурора убили как «контрреволюционера», судья с перепугу эмигрировал. Еще больше выиграл член какой-нибудь жуткой секты, по вере которой надо приносить в жертву младенцев или есть человечину: остановить его секту некому, они среди бела дня пляшут перед горой из черепов.