Во Франции происходило нечто знакомое, правда? Что-то в духе той самой приватизации, которую в народе верно назвали «прихватизацией». И это у нас будет что? Борьба за справедливость, да? Но тогда что же такое грабеж? И чем действия революционеров всех времен отличаются от деяний все того же Писсаро? Та же разбойничья программа, совершенно уголовного свойства: отнять и поделить. Причем поделить вовсе не между «представителями народа». Делят всегда между «своими» — между членами банды.
Гарантии свободы и пользования собственностью?
Во Франции такие гарантии давал королевский режим. Это было несправедливо, потому что права человека зависели от принадлежности к сословию. Новые гарантии, уже независимо от сословной принадлежности, ввел Кодекс Наполеона, в 1804 году. Почему-то считается, что если осуществление прав зависит не от сословной принадлежности, а от толщины кошелька человека, то это «справедливее».
Если даже и так, то в любом случае права и гарантии прав давала сначала монархия, потом — жестокая диктатура Наполеона Бонапарта. Кстати, намного более жестокая, чем была диктатура короля.
И у нас ведь точно так же — что в начале, что в конце XX века. Революция 1991–1993 годов подняла волну чудовищного беззакония. В 1990-е годы абсолютное большинство людей жутко обнищали и оказались беззащитны против разгула самого откровенного бандитизма. А какие-то гарантии и права дал режим Путина, который и диктатурой назвать можно разве что с сильного похмелья.
Так что же такого особенного в «нашей» революции 1991–1993 годов? А ничего. Революция как революция.
Даже упадок страны после революции — дело совершенно обычное. Это только в воспаленном воображении революционных интеллигентов перевороты и катаклизмы несут нечто «прогрессивное» и способствуют развитию.
Революция (которая не в книжке, а в реальности) никогда не продвигает и не укрепляет страну, а только ослабляет ее. Что и естественно: революция разрушает экономику, уничтожая самые сложные формы производства, инфраструктуру и связи между регионами. Чем дольше и радикальнее революция — тем больше разрушений и потерь.
До революции 1789–1794 годов Франция была самым передовым государством Европы… И всего мира. Можно сколько угодно смеяться над галломанией русского дворянства, но уперто учить французский язык у них были веские причины. Французский учили и Германия, и Британия, и весь юг Европы. Дело, конечно, не в его исключительных красотах, а в доступе к тем текстам, которые давало знание французского.
Французские моды и французская кухня, французская музыка и французская архитектура господствовали в Европе. Ученики превосходили учителей! В дворцовых комплексах и Германии, и России больше хорошего вкуса. Сегодня не так уж сложно сравнить знаменитый и широко разрекламированный Версаль и Екатерининский дворец и парк в Царском Селе. Не верите — так убеждайтесь сами: Екатерининский дворец и по размерам больше, и намного красивее Версальского. Но все же были ученики и были учителя. Учителя были французы.
А ПОСЛЕ революции 1789–1794 годов Франция перестала быть лидером Европы. Никогда больше не была она лидером ни экономическим, ни военным, ни политическим, ни культурным. Последним всплеском этого лидерства стала как раз империя Наполеона. Вспыхнула. И погасла навек. Франция же раз и навсегда стала «всего лишь» одной из европейских держав — не хуже, но и ничем не лучше других.
Так и у нас. ДО революции и Гражданской войны 1917–1922 годов Российская империя была одной из великих держав и одним из лидеров мирового развития. ПОСЛЕ этих чудовищных событий разоренная, устрашающе обнищавшая страна десятилетиями возвращалась в хотя бы относительно нормальное состояние.
ДО революции 1991–1993 годов Советский Союз был одной из двух «сверхдержав». Вся
мировая наука делилась на советскую и «всю остальную». Культурная жизнь в эпоху Брежнева была необычайно интенсивна и развивалась взрывообразно.
ПОСЛЕ революции 1991–1993 годов мы живем в обычной «среднеевропейской» стране. Живем, кстати, совсем неплохо, небедно. Живем даже свободнее, вольнее, шире, чем в большинстве стран Европы. Но живем в «одной из богатых стран» — и только, а прежнее лидерство потеряно. Что-то, помнится, и в Священном Писании говорилось о людях, променявших право первородства на чечевичную похлебку. Что тут сказать. С похлебкой у нас все в порядке.
Неудивительно, что все внешние враги всегда активнейшим образом поддерживали чужие революции. Одной из самых страшных тайн коммунистов было то, что большевицкий переворот 1917 года финансировался военной разведкой Керманской империи. Кстати, финансировался он и американскими банкирами — это у нас и до сих пор страшная тайна.