Если бы я только мог вернуться назад, ненадолго, хоть на мгновение, как-то остановить время, как-то изменить все - но воспоминания закрывались, словно окна, и быстро исчезали вдали. Настоящее и скрывающееся за ним будущее врывались в меня дикими галлюцинациями.
Я плакал, лежа на раскладушке. Лежал на спине, и слезы заливали глаза.
Я давился рыданиями. Но никто не подходил ко мне. Никто не заботился обо мне. Еще никогда я не чувствовал себя таким беспомощным, таким обманутым, потому что наконец окончательно запутался в своей жизни и на сей раз выпутаться мне не удастся. На сей раз все было по-настоящему. Пылью занесет кости мира. Я буду бродить в лохмотьях. Все подписано и скреплено печатью.
Лиз мертва, и я остался один.
Мне было очень больно. И никто и ничто не могло мне помочь.
Но больнее всего становилось от невозможности встать и что-нибудь сделать. Что угодно. Дайте мне хотя бы стать частичкой всего этого! Что-то происходило, но никто не говорил мне об этом. Я сам слышал вдалеке крики, пурпурные звуки, шум тигров, редкие взрывы и только однажды рокот вертушки, а затем приглушенный рев огнемета.
Чем дольше я лежал на своей распухшей спине, тем большую безысходность испытывал; чем большую безысходность я испытывал, тем меньше мне хотелось оставаться неподвижным. Когда пришли за телом Бенсона, я уже сошел с ума. Я хватал их за руки.
- Что происходит? Где Лопец? Нашли Лиз? Когда прилетят вертушки?
Позвольте мне помочь. Принесите телефон. Дайте дистанционное управление. Я могу управлять тигром прямо отсюда. Дайте мне сделать хоть что-нибудь…
В конце концов я пришел в такое неистовство, что кто-то позвал доктора Шрайбер. Она пришла с аэрозольным инжектором.
- Где доктор Майер? - требовательно спросил я, пытаясь сесть.
Шрайбер толкнула меня на подушку.
- Ее нет.
- Что вы имеете в виду? Что происходит?
Она шумно выдохнула:
- Понимаете, мне жаль. Все катится к чертям. Где-то поблизости обнаружилась большая роща волочащихся деревьев. Кругом роятся квартиранты.
Вертушки не могут приблизиться. Две уже потерпели аварию. Они не приземлятся, пока не найдут рощу и не сожгут ее. Мы послали на поиски тигров. А если вам этого мало, то мы привлекаем к себе червей.
- Где Лопец?
- Не знаю. Черви смели часть лагеря. Мы недосчитываемся многих.
- Кто командует боевым подразделением?
- Каким подразделением? Все мертвы. Или пропали без вести.
- Боже мой! - На этот раз я, крепко опершись на локти, не дал ей уложить себя. - Кто командует? Что делается для обороны?
- Дуайн Гродин на связи с генералом Уэйнрайтом. Оставшиеся в живых члены экипажа "Босха" занимают оборону. Данненфелзер управляет тиграми по связи.
- О боже, какой кошмар! Помогите мне подняться. Найдите что-нибудь, чтобы я мог двигаться. Я могу помочь!
- Вам больше никто не подчиняется. Вы ранены, так что замолчите и наберитесь терпения.
- Послушайте, Мариэтта, - начал я, стараясь говорить спокойно. - Я знаю, у нас с вами есть разногласия, но вы же должны понимать, что Уэйнрайт идиот, а Дуайн - ну, вы сами видели, сами понимаете. Я хочу сказать, что она милое дитя, но со стрессами не справляется. Здесь нужен человек, имеющий боевой опыт. Я как раз такой человек…
Доктор Мариэтта Шрайбер красноречиво подняла аэрозольный инжектор. Она держала его перед моими глазами, пока я не замолчал.
- Заткнитесь, - распорядилась она. - У меня нет на вас времени. Ни у кого нет. Я предлагаю выбор: либо вы замолчите и будете молчать дальше, либо я вколю вам снотворное, и вы будете спать, пока вас отсюда не заберут. - Она опустила инжектор. - Я бы предпочла сэкономить лекарство, не вы один ранены.
- Нет, - сказал я чуть быстрее, чем следовало. - Я не люблю снотворное.
От него в голове начинают бормотать разные голоса. Если уж я схожу с ума, то, по крайней мере, хочу знать, до какой степени.
Доктор Шрайбер не улыбнулась.
- Не смешно, Маккарти. Вы невыносимый человек. - Сейчас она была сильнее меня и пользовалась этим. Я не мог дать ей сдачи. - Вы самый невежественный человек, какого я когда-либо встречала. Вы испорченный мальчишка. Вы пользуетесь своими связями, чтобы давить людей всмятку. Вы их позорите, доводите до отчаяния, до суда, губите их репутацию, а иногда убиваете. Я ненавижу вас. Ненавижу все, что вы делаете. Ненавижу, как вы это делаете. И я бы пальцем не пошевелила, чтобы помочь вам, если бы мне не приказала лично президент Соединенных Штатов.
Я бы мог многое сказать ей в ответ, но вместо этого промолчал. Шрайбер все еще держала наготове шприц.
- Я буду хорошим, - пообещал я. - Пожалуйста, не усыпляйте меня.
Она мне не поверила, но шприц все-таки убрала.
- Я не собираюсь нянчиться с вами. И никому не позволю тратить на вас время. Предупреждений не будет. В следующий раз кто-нибудь подойдет и уколет вас. И мы будем колоть вас до тех пор, пока не сможем сбагрить куда-нибудь подальше. Понятно?
- Я не причиню больше беспокойства, обещаю.
Она по-прежнему не доверяла мне. И правильно делала.
- Можно мне получить телефон? - спросил я.
Шрайбер колебалась. Она явно прикидывала, какие неприятности я могу ей доставить, если дозвонюсь в Хьюстон. Или куда-нибудь еще.
- Клянусь, я не буду создавать помех никому.
- Я не хочу, чтобы вы обращались к кому-либо через мою голову.
- Это не в моем стиле, - успокоил я. - Я играю по правилам.
Доктор Шрайбер фыркнула:
- Простите, но я не настолько вам доверяю.
Она нагнулась и вышла из палатки, оставив меня гадать, сколько нам еще осталось жить. Я сомневался, что мы протянем до вечера.
Туннели мандолы - не просто облицованные утрамбованной глиной ходы, ведущие вниз к различным камерам-хранилищам, резервуарам и выводковым зонам; на самом деле это кости, позвоночник и остальной скелет целого живого организма.
Вся поверхность туннелей целиком выстелена организмами, имеющими растительную основу, - мясистыми структурами, которые поддерживают в гнезде температуру, влажность, а в некоторых случаях - даже атмосферное давление.
Другие структуры - толстые полые лианы, тянущиеся по стенам и потолку, - по своим функциям аналогичны нервам, кровеносным сосудам и кишечному тракту.
Эти живые трубопроводы снабжены сложно устроенными органическими насосами для перекачки жидкостей, питательных веществ, а также для передачи информации по всей колонии. Другие трубы служат для выведения отходов, фильтрации и очистки жидкостей, возвращая их в гнездо для повторного использования.
42. Шон
Если это не ваша спальня, то и не ваше дело.
Времени у меня было в избытке, чтобы оценить юмор сложившейся ситуации.
У меня отобрали мою работу, моих солдат, мою жену, связь с внешним миром и, наконец, возможность двигаться. В один момент я деградировал до полностью зависимой вещи.
Осознавать это было невыносимо.
Хуже того - я пообещал самому презираемому мною человеку, что смирюсь с такой судьбой. Я гадал, как бы поступил Форман на моем месте, и мне страстно захотелось получить пистолет. Я сделал глоток из фляги, пожевал брикет "НЗ" и стал прислушиваться к звукам окружавших нас горячих и влажных джунглей.
День был пасмурный, становилось все темнее.
Я подумал, не помолиться ли мне, но… это безнадежное дело. Один раз это сработало - когда я заблудился в розовой метели с Дьюком, но теперь кошмарный образ Дикого Билла Айкока стоял между мною и Богом. А кроме того, Бог в аду, так зачем же нужна молитва? Что мне очень было нужно - так это телефон, но он был той вещью, которую я мог получить в последнюю очередь.