— Тофай! Тофай! — повторил он возбужденно. — Мы умель! Пошла! — и вцепился в рычаги.
Тарахтелка пошла вниз.
— Где мы? — спросило чудовище.
Турист залопотал что-то по-своему, быстро и непонятно.
— Не суетись, Биг! Я рядом! — сказал вдруг Отшельник.
Чудовище резко обернулось. В кабине никого не было. Померещилось, небось.
— Нет, Биг, тебе не померещилось, — повторил Отшельник.
И Чудовище сообразило, что слова доносятся не снаружи, что они звучат в голове.
— Ты никогда не разговаривал со мной так, издалека… — начало было Чудовище.
— Мало ли чего еще не случалось с тобой, Биг. Не удивляйся. Я помогу тебе немного, чем смогу. Правда, для этого мне пришлось высосать полторы банки проклятого пойла. Ну да ладно, Биг, мы же не будем считаться, верно?
— Нет, — ответило Чудовище.
— Ну и хорошо, малыш. Я не буду надоедать. Сам все делай! Но я буду переводчиком между тобой и этим, считай, что я спутник связи, а вы два абонента!
— Ты мудрено говоришь, Отшельник, я не все твои слова понимаю.
— Если бы хоть кто-нибудь на земле все слова понимал, Биг! Мы бы жили совсем в другом мире! Ну все, хватит болтать! Не для того я себя гроблю, Биг.
Чудовище повернуло голову к туристу.
— Где мы?
Тот ответил, не разжимая губ.
— В двухстах милях от этой вонючей дыры, где погибли наши парни! Чего ты хочешь? Не смотри на меня, мороз по коже дерет! Никогда бы не подумал, что такое… — он запнулся, — что такие бывают разумными. Нет, не смотри, у меня руки дрожат. Мы навернемся, если я не успокоюсь. Хотя какая разница, все равно ведь ты меня сожрешь со всеми потрохами, когда мы приземлимся, верно?
— Верно! — подтвердило Чудовище. — Сожру и не поперхнусь.
После этих слов турист как-то расслабился, вздохнул — почти облегченно.
— Куда ты сейчас правишь?
— Какая разница, где быть сожранным.
— Не шути, охотничек, ты не у себя за барьером, помни об этом!
Краска отлила от лица туриста, руки задрожали. Но он был крепким парнем, совладал с собой.
— Если ты настаиваешь, можно повернуть назад!
— Да, я настаиваю, — подтвердило Чудовище.
Тарахтелка завалилась на левый бок. В брешь стало задувать. Но Чудовище не боялось сквозняков.
— Ты можешь связаться с другими машинами, теми, что жгли поселок?
— Нет! — резко ответил турист. — Не могу!
— Врешь!
— Нет, не вру! Ты сам разгромил здесь все. Сейчас связи нет.
— Но они знали о том, что я улетел с вами, знали?
Турист усмехнулся. Сдвинул маску.
— Конечно, знали! — он помедлил немного, видно, решая, говорить или не говорить. Но потом сказал всетаки: — Мы вместе смеялись. Над тобой! Они не видели, но мы все им рассказывали. А они давали советы — как тебя прижать к земле и раздавить или подняться повыше да тряхнуть так, чтобы сле-тел. Но потом решили, что ты и сам отвалишься — повисишь, повисишь немного, пока силенок хватит, да и отвалишься… Вот и отвалился, мать твою! — турист искренне и беззлобно выругался. — Лишь когда ты выдернул Сила, они хотели сблизиться, расстрелять тебя в упор. Говорили, мы изрешетим это чучело паршивое за нашего мальчугана! Мы с него на лету скальп снимем!
— Ладно, заткнись! Слишком много говоришь, приятель! — оборвало его Чудовище.
— Ничего, перед смертью можно! — сказал турист и умолк.
— Где мы?
— Еще миль двадцать.
— Они не встретятся нам?
— А я почем знаю! Ты чего, боишься?
— Боюсь, — сказало Чудовище, — за них боюсь!
— Ну-ну! — выдавил турист с иронией. Он окончательно пришел в себя.
Чудовище выглядывало вниз. Но оно ничегошеньки не видело. Все было в дыму, в тумане. Только теперь оно осознало, в какой степени было прокопчено и загазовано Подкуполье. Но Чудовищу не с чем было сравнивать, оно не видело иных мест, знало лишь, что на востоке совсем плохо, что там земли под собой не увидишь. И все же зрелище это навевало печаль.
— Ты бы пониже спустился, что ли!
— Есть, командор! — ответил турист.
Машину накренило.
Они зависли над какими-то развалинами, еле проглядывающими в серо-желтой пелене, похоже, над тем самым пустырем, где произошло ночное сражение.
— Давай-ка еще ниже!
Теперь прямо под ними стояла гусеничная машина с погнутым стволом. Чудовище признало ее — та самая!
Турист молчал. Но по лицу у него ходили желваки, губы подрагивали.
— Любуешься? — наконец выдавил он. — Твое дело, наверное?!
Чудовище еле сдерживалось, чтобы не отвесить наглецу хорошую плюху.
— Это их работа! — процедило оно, почти не разжимая жвал. — Спускайся!
Тарахтелка совсем медленно, будто в нерешительности, опустилась прямо на брюхо.
— Старая модель, — оправдался за нее турист, — с ваших складов, кстати. — Он повернул голову к Чудовищу. — Но когда придут наши…
— Что будет, когда придут ваши? — поинтересовалось Чудовище.
— Сам увидишь.
— Ладно, поживем — увидим, — согласилось Чудовище. — А сейчас ты кое-что увидишь.
И оно без церемоний выпихнуло туриста из кабины. Тот упал на колени — прямо в груду битого кирпича упал. Но не застонал, не закричал, лишь поморщился.
— Пошли!
Чудовище подтолкнуло его в направлении подвала, ставшего братской могилой для половины поселковой малышни. Им надо было проделать не более десятка-полутора шагов.
Винт тарахтелки все так же вращался. Правда, вхолостую.
— Я тебе покажу это, чтоб ты знал! Но я тебе покажу это и по другой причине, догадываешься?!
— Нет, — мрачно ответил турист.
— Зря! Она очень простая — ты никому и никогда не расскажешь об увиденном, понял?
Турист промолчал. Но он все понял.
— Гляди! — Чудовище распахнуло дверцы, приподняло крышку. Потом откатило несколько камней. В глубине подвала в ряд лежало несколько отвратительных существ — мертвых, скрюченных, ничего кроме омерзения не могущих вызвать у нормального туриста, у землянина. — Ты видишь этих детей?!
Турист отвернулся.
— Их убили ваши… Они их расстреливали в упор, как зверей! Нет, хуже, как мишени в тире! Ты понимаешь, о чем я говорю или нет?! Не лукавь перед смертью, говори!
Турист сказал совсем тихо, но твердо.