— Валери! Идите сюда! Немедленно! Валери!
Валери прибежал обратно с пустыми руками.
— С соглашением покончено! — радостно заверил он. — Оно уже в канализации!
— Вы ведь прочли имена, которые в нем стояли? — осведомился Нантерр. — Вы их помните?
Валери сглотнул.
— Я... э-э... — промямлил он. — Я их не запомнил... Первое имя было... э-э... принцесса Касилия...
— А другие?
Валери в отчаянии покачал головой. Он, как и Нантерр, сообразил, что они утопили в канализации сведения, которые могли бы им пригодиться, но было уже поздно. Невозможно оказывать давление, когда не знаешь, на кого давить. Разочарование Нантерра проявилось в новом приливе агрессивности. Он снова сунул прошение под нос Ролану де Бреску и потребовал, чтобы тот его подписал. Месье де Бреску не потрудился даже покачать головой. Я подумал, что Нантерр проиграл и сейчас уйдет; но не тут-то было.
Он передал прошение Валери, сунул правую руку за пазуху и достал из спрятанной под пиджаком кобуры черный, делового вида пистолет. Плавно шагнул к принцессе и приставил дуло к ее виску, встав у нее за спиной и крепко держа ее голову левой рукой за подбородок.
— Подписывайте! — бросил он де Бреску.
Глава 4
Атмосфера накалялась.
— Не дурите, Нантерр, — сказал я ровным тоном.
— Перестаньте болтать ногой! — яростно рявкнул он в ответ.
Я перестал. Всему свое время.
— Если вы убьете принцессу Касилию, месье де Бреску не подпишет прошение, — спокойно сказал я.
Принцесса закрыла глаза. Месье де Бреску, казалось, был близок к обмороку. У Валери глаза так выпучились, что готовы были вылезти на лоб. Джеральд Грининг, стоявший у меня за спиной, выдохнул: «О боже!»
Во рту у меня пересохло. Это было очень неприятно, но я сказал:
— Если вы убьете принцессу Касилию, мы все будем свидетелями. Вам придется убить нас всех — включая Валери.
Валери застонал.
— Месье де Бреску уже не сможет подписать прошение, — продолжал я.
— Вы окончите свои дни в тюрьме. Спрашивается, какой смысл?
Нантерр уставился на меня горящими темными глазами, продолжая крепко сжимать голову принцессы. После паузы, которая тянулась, наверное, пару веков, он встряхнул голову принцессы и отпустил ее.
— Пистолет не заряжен, — сказал он. Расстегнул пиджак и сунул пистолет обратно в кобуру. Злобно взглянул на меня, словно желая навеки запечатлеть мое лицо в своей памяти, и молча вышел из комнаты.
Валери зажмурился, потом приоткрыл глаза, втянул голову в плечи и бросился следом за хозяином. Судя по всему, он предпочел бы находиться где угодно, только не здесь.
Принцесса со стоном соскользнула с кресла, упала на колени рядом с коляской, обвила мужа руками, уткнулась лицом ему в шею, так что ее блестящие черные волосы упали ему на лицо. Он поднял худую руку, погладил жену по голове и мрачно взглянул на меня. — Я бы подписал, — сказал он.
— Да, месье.
Мне и самому было скверно, а уж им-то каково — этого я и представить не мог. Принцесса заметно вздрагивала. «Плачет», — подумал я. И встал.
— Я подожду внизу, — сказал я. Де Бреску очень коротко кивнул, и я вышел следом за Нантерром. У лестницы я остановился, поджидая Грининга. Он вышел вслед за мной на негнущихся ногах, затворил дверь, и мы вместе спустились в гостиную, где я ждал до того.
— Вы ведь не знали, что пистолет не заряжен, да? — хрипло спросят он.
— Не знал.
— Это был чудовищный риск! — Он направился прямо к подносу с бутылками и стаканами и трясущейся рукой налил себе бренди.
— Вам налить?
Я кивнул и опустился на один из обитых ситцем диванчиков. Колени у меня все-таки дрожали. Грининг отдал мне стакан и тоже рухнул на диван.
— Никогда не любил оружия, — признался он.
— Интересно, а он вообще собирался его доставать? — сказал я. — Он не думал воспользоваться им, иначе бы принес его заряженным.
— Если нет, тогда зачем он его вообще с собой носит?
— Ну, скажем, как образец, — предположил я. — Пластиковая «пушка»
Нантерра, демонстрационная модель. Интересно, как ему удалось провезти его в Англию? Как его не заметили в аэропорту? Может, он его вез в разобранном виде?
Грининг отхлебнул бренди и сказал:
— Когда я встречался с ним во Франции, он показался мне напыщенным, но трезвым и практичным. Но эти угрозы... сегодняшнее поведение...
— Да, я бы его назвал скорее нетрезвым, — заметил я. Он взглянул на меня.