— Вот так просто взять и рассказать, — вскинула брови наемница. — За быструю смерть? И даже не будешь предлагать меня отпустить? Вывести из города? Как Кити, например, когда рассыпал на пол ржавых гвоздей и предлагал на них станцевать?..
— Не выпендривайся, — выдохнул, наконец-то, взявши себя в руки, Михо. — У тебя даже оружия нет.
— Тогда, — наемница, подчеркнуто медленно встав из-за стола, плавным движением отдернула воротник своего комбинезона и улыбнулась, — я, пожалуй, воспользуюсь вашим.
— Что?..
Движение Ллойс было настолько быстрым и неожиданным, что никто просто не успел среагировать. Каблук тяжелого потрепанного сапога мелькнув в воздухе с треском опустился на доски столешницы, стол качнулся, поднявшись на дыбы, и словно взбрыкнувшая лошадь врезался в ствол револьвера Михо. Раздался выстрел, и староста с удивленно-обиженным выражением обожженного пороховыми газами лица повалился на колени.
— Вот скажи, Хряк, ну неужели так трудно не взводить курок заранее и не держать палец на спусковом крючке до тех пор, пока не соберешься стрелять? Почему никто не соблюдает элементарных правил безопасности? — Пожала плечами Ллойс, и поглядев на лишившегося большей части затылка старосту, осуждающе покачала головой.
— Ах ты, сука… — прохрипел трактирщик. Ружье в его руках громко лязгнуло, болезненно дернулось, раздался щелчок, но больше ничего не произошло. Черт. Бывший наемник машинально попытался передернуть затвор. — Черт… — Вамо не был дураком, больше десяти лет работы в качестве наемного ствола приучили великана действовать быстро и решительно. Отбросив бесполезный дробовик в сторону, трактирщик, крякнув от боли в травмированном бедре, грузно перепрыгнув через стойку, выхватил висящий на поясе длинный тесак и ринулся на Элеум. Шансов не много, он не в форме, а девчонка оказалась даже шустрее и опасней, чем он предполагал, но если он сумеет подмять эту сучку под себя, все решит сила и масса… Верх и низ неожиданно поменялись местами, сжимающую нож руку прострелила нестерпимая боль, и трактирщик покатился по полу.
— Знаешь, — повесив цепь обратно на пояс, Элеум подобрала револьвер старосты, не торопясь откинула в сторону барабан, вытащила из него массивную, носящую следы неоднократной перезарядки латунную гильзу, и принюхавшись, недовольно скривилась. — Кити недавно спросила меня, нравится ли мне убивать. Тогда, — подбросив гильзу в ладони, наемница сунула ее обратно и, приведя оружие в боевое положение, небрежно заткнула его за пояс, — я сказала, что мне не нравится. Но сейчас… Я встречала разных ублюдков, Хряк, но таких, как здесь — очень редко. Чистая община, так? Тогда почему здесь дерьма больше, чем в ином мутантском гнезде[9]?
— Зачем? — Прохрипел кабатчик и, с трудом перевернувшись на спину, принялся баюкать неестественно выгнутую, сломанную, как минимум в двух местах, руку. — Зачем?
— Затем, что я не люблю рабовладельцев. А еще меньше люблю тех, кто мордует беззащитных девочек. Ей было десять, Вамо, всего десять гребаных лет, когда рейдеры напали на ее поселок, убили ее родителей и надели на нее ошейник. Два года она переходила от одного хозяина к другому. Ее продавали, обменивали, проигрывали в карты и кости. И еще четыре — Кити была твоей. Обслуживала местных. Была их игрушкой. Мутанткой, с которой можно делать то, что нельзя с другими. Например, выбить зубы, вынудить танцевать на гвоздях, поставить клеймо раскаленным железом, выпороть проволокой, просто так, ради забавы переломать ноги, а потом заставить ползать по полу, разнося выпивку… или на спор забить в нее бутылку… И вы считаете мутантов злом[10]? Может, мне тоже забить в тебя бутылку, а, Хряк? Например, вон ту с отравой… Вдруг тебе понравится? — Подняв застывшую на краю стойки бутыль с самогоном, Элеум с громким хлопком вытащила пробку и принялась медленно лить ее содержимое на пол.
— Не… Не надо… — громко сглотнул слюну трактирщик. — Не…
— У тебя два выхода, Свинина, — усмехнулась наемница. — Взять нож и попробовать сдохнуть, как мужик, или я сама с тобой развлекусь. У меня не больше пары часов пока толпа, которую сейчас науськивает ваш святоша, достаточно распалится, чтобы попробовать сюда войти, но с тобой я наиграться успею.
— Ты… тварь… — выдохнул Хряк, и с ужасом уставившись на женщину, скрестившую на груди руки, истерично захохотал. — Ты…
10
Впрочем, тут Элеум немного кривит душой. Объективно говоря, ксенофобия по отношению к мутантам возникла не на пустом месте. По Пустошам гуляет огромное множество бывальщин и баек о небывалой кровожадности и жестокости мутантов по отношению к «нормальным» людям. Как ни странно, в большинстве своем рассказы правдивы.