— Значит, я стремлюсь к священному единству человека и машины, о котором ты тоже говорил, — сказал Харртек.
— Неверно! — неожиданно рассердившись, воскликнул Протос. — Ты утратил контроль, не так ли? Не лги мне. После битвы я просмотрел все записанные данные. «Нунцио Долорес» чуть не сбросил тебя. — Он хихикнул, издав звуки, не подобающие такой старой и, предположительно, мудрой личности. — В этом-то и кроется проблема твоего ордена. Тебе известно о физических осложнениях, которые возникают у людей на пути к полному единению. Так вот, из-за этого страдают и БМУ, и сами титаны. Вы недалекие и тщеславные существа, вы не способны добиться желаемого результата обычными методами. Достижение абсолютного единства сравнимо с достижением скорости света в материуме: чем ближе к цели, тем труднее, пока усилия вовсе не становятся тщетными.
Харртек поднял на магоса унылый взгляд.
— А если я скажу, что ты был прав?
— Я буду доволен, потому что мы все предпочитаем быть правыми. Это меня устраивает. Я исполню твое желание. Достаточно ли ты смел и предан своим богам и своей цели?
— Я мог бы многое на это ответить, но повторю то, что уже говорил, — произнес Харртек. — Ты и сам знаешь, что все именно так. Дай мне то, что я хочу. Дай мне власть над моей машиной, какой не было ни у одного человека. Верни мне полный контроль.
Протос улыбнулся.
— Ах, мой дорогой принцепс, я могу дать тебе нечто намного большее.
Глава 22
РИТУАЛ
Дверь отворилась, изгнав тьму и бросив в лицо Харртека жалящий кинжал света. Он прищурился. И опять в дверях показался силуэт. Жизнь Терента теперь подчинялась новому ритму.
— Пора, принцепс, — сказал некто.
Терент Харртек не узнал пришедшего за ним человека. У него была приземистая фигура выходца из низших слоев общества, и, хотя одежда на нем блистала роскошью, вероятно, ее подарил ему кто-то из более состоятельных людей.
Темно-красное одеяние закрывало фигуру с головы до пят и вместо пояса было стянуто золотой цепью. Харртек считал это смехотворной претенциозностью культа. Человек был не выше, чем дулуз, один из батраков Легио. Выходцы из низов всегда первыми пытались проторить легкие пути к власти. Величия он, конечно, не добьется. Если повезет, не сильно пострадает, когда его использует в своих целях более достойная личность.
Интересно, сколько цивилизаций погибло от рук ничего не подозревающих простаков? Естественно, это всегда происходило в интересах более могущественных людей. Подобные существа служили рычагами для облегчения усилий, их жертвы могли перемещать потоки влияния, но по большому счету ничего не менялось. Император Терры — живое тому доказательство. Человеческая раса обладала фатальной склонностью заводить тиранов.
Что касается угнетения, думал Харртек, то подобных людей всегда угнетают, чем бы они ни занимались. Такова их роль в жизни. Было бы намного лучше, если бы они приняли свое предназначение и не боролись с ним.
Терент Харртек был сильным и влиятельным человеком. И после ритуала он останется сильным и влиятельным. А этот напыщенный парень, наслаждающийся крохами власти и театральным шиком своего дурацкого костюма, не получит ничего, кроме обманчивого самомнения.
Каждая вещь хороша на своем месте и в свое время. Ритуалы требуют определенных элементов вроде выскочек-простолюдинов в балахонах. Харртек держал при себе эти мысли и даже постарался не допустить оттенка презрения в голосе, когда поднялся с кровати и произнес слова, которые от него ожидали. Ему удалось напустить на себя приемлемо серьезный вид.
— Я готов.
Человек поклонился и показал на дверь рукой в бархатной перчатке. На среднем пальце, обтянутом черной тканью, блеснуло кольцо с дешевым камнем, украшенным руной бога войны. Харртек насмешливо закатил глаза.
— Проявляй уважение, мой господин, — свистящим шепотом укорил его незнакомец.
Харртек нахмурился. Этот человек смотрел в пол. Как он мог что-то заметить?
— Я нервничаю. Извини.
— Ты и должен нервничать, — ответил тот.
В его словах мелькнуло злорадство, которое Терент проигнорировал.
— Веди, — сказал он.
Человек снова склонил голову и повернулся. Харртек последовал за ним.
Ранее принцепсу велели прийти босым и обнаженным до пояса, что он и выполнил. Полевой формой одежды ему служил комбинезон, поэтому Харртек надел только брюки от парадного мундира, что вызывало ощущение то ли излишка, то ли недостатка одежды. Палуба под ногами оказалась холодной. Сквозняки, создаваемые рециркуляторами воздуха, шевелили волосы на груди. Мороз на станции не понравился Харртеку. Должно быть теплее. На космических базах при таком изоляторе, как вакуум, проблемой чаще всего становился перегрев, но здесь действительно царила стужа. Терент постарался убедить себя, что так было всегда, но почему-то не смог. В глубине души возникла первая тревожная дрожь.