– Привет, мальчики. Какие вы молодцы.
– Она? – прошептали дружно мальчики, встретившись взглядами. Женя неуверенно помотал головой, Митька пожал плечами.
– Руся, это… Это же… не ты? – проговорил Коля, задрав голову.
– Ну и ну, не узнают свою бандитку, – наигранно сердито отозвалась она. – Не зря, значит, угодили сюда.
– Мы пришли за тобой, – вырвалось у Мити.
– Конечно, воины мои, а как иначе? – посмеялась она. И это как-то откликнулось, почувствовал Женек, это Маруся. Он даже шагнул ближе к лестнице, не опуская взгляда.
– Я так и хотела, – закончила она, отсмеявшись.
Стоп! Нет… Нет, это не может быть она… Руся, она же хорошая. Она добрая, искренняя. Светлая.
– Ты врешь! – не верил Женя и буравил тьму.
– Эх, дурачок… Всегда, дурачина. С тобой это совсем не сложно, – она снова захихикала.
А Женек вспомнил вдруг кошачий зрачок на ее повязке в день знакомства, гнилое яблоко в тайнике и то, как она заманила его в этот дом… в первый раз. Как не спасла его, не позвала на помощь, а потом пропала.
И все равно он не мог поверить. Хотелось вбежать по лестнице и не найти там Марусю, ту прекрасную, милую девочку, в которую он втрескался. Хотя казалось, такое может быть только в кино. Хотелось взлететь по ступеням и вырвать из глазастой тьмы ту тварь, что назвалась ею.
– Это не она, Жек, – пробился сквозь мысли шепот. – Прислушайся.
Женя обернулся. Это подсказывал Колька.
Смех действительно переменился. Стал грубее, злее. А затем что-то спикировало на него из темноты. Что рыжее и звериное.
Первое, что он увидел, оказавшись на полу, – лисья морда. Хищный взгляд, лукавая улыбка. Почему-то послышалось хрипловатое мяуканье. Женек хотел отползти. Но Лис нагнулся и схватил его за ногу над щиколотками. От него пахнуло потом. Его мощный торс под рыжеватой «кожанкой» блестел капельками в шерсти. Лис рванул его ногу вверх. Вниз головой Женя нашел глазами друзей.
Митя отмахивался молотом от Качка. Рыж пытался выдернуть кирку, которую ногой придавил Блондин. Это двери по-кошачьи проскрипели, мелькнуло в голове. Следом она затылком заскользила по полу. Лис потащил его в сторону лестницы.
– Вот и свиделись, шкет. Добро пожаловать в гости.
Женек размахнулся свободной ногой и ударил, особо не целясь. Но никуда не попал – шестипалая лапа поймала стопу.
– Даже не начинай, – усмехнулась огненно-рыжая морда.
Шершавые пальцы сжали железом ее до хруста. Женя вскрикнул от боли, но тут же запер крик за зубами. Лис ухватил обе ноги за лодыжки и закинул на плечо. И легко продолжил путь. Женек мешком болтался сзади. Извернулся, пытаясь вцепиться в половицы. Не выходило, и его разворачивало обратно. Краем глаза он ловил ребят.
В один момент Качок держался за рукоятку молотка, а Митя тянул ее на себя, Рыж махнул ногой, целясь по голени Блондина, и тот, уворачиваясь, поднял ногу от кирки. В другой момент Митя изловчился и пнул Качка между ног, и колени того уже подгибались. А Коля занес кирку для удара.
Когда удавалось попасть пальцами в щель между досок, Лис просто дергал сильнее и шел вперед. Пальцы соскальзывали, ловя занозы. Да и ладонь, помеченную ожогом, пронзала боль.
Женя решил, что не будет кричать, но кричал все равно. От внезапной боли, от отчаяния и тающей надежды. И голос его сливался с криками и руганью друзей и их соперников. Неизменно молчаливая комната наполнилась ором. И, кажется, была этим недовольна: ее стены и пол сгущали черноту.
Лис, единственный, кто кричать не думал, зашагал в своих домашних тапочках по лестнице. Когда ступенька первый раз врезала по затылку, в голове раздался дикий вопль. Спустя секунду Женек сообразил, что вопль не в его голове, а в комнате.
Стрельнул взглядом. Вопил Блондин, пытаясь устоять, – его бедро насквозь пронзал шип кирки. Глаз успел ухватить и испуганное лицо Коли, рукоятку, правда, не отпустившего.
Под спиной проползла новая ступенька. Женя пригнул голову и уберег затылок. А затем рывком повернулся и вцепился в эту самую ступеньку. Решил во что бы то ни стало не отпускать ее. Тело спиралью натянулось. Боль из ладони устремилась в пальцы, в предплечье.
Лис замер на мгновение, затем дернул. Щиколотки сдавило тисками. Он рванул сильнее, потянул с напором. Позвоночник застонал. Но пальцы не разогнулись. Женек сжимал челюсти. Щеки намокли от слез, но он не плакал. Не боялся, только злился.
Повернул голову, чтобы не смотреть на белые от напряжения пальцы. Обстановка у окна поменялась. Блондин, сильно хромая, пятился к двери, оставляя на полу кровавый след. Качок крикнул ему, куда это он собрался. Крикнул лежа, получая удары молотом по ногам и корпусу. Невероятная и оттого вдвойне приятная картина вселила в Женька надежду, придала сил. Но не избавила от боли.