Четыре часа я просидел в этой закусочной, наблюдая за приютом. Съел полный обед, а потом каждые полчаса заказывал кофе.
Как и следовало ожидать, у приюта не появилась ни одна девушка, даже отдаленно похожая на Сид.
Я доехал на такси до аэропорта и уселся на скамью в зале отлетов, тупо уставившись в одну точку, ожидая, когда объявят мой рейс. За это время мобильник звонил дважды. Первым был звонок от Сьюзен. Она все еще надеялась на хорошие новости. Пришлось ее разочаровать.
Следующий был от Кейт.
— Извини, — сказала она. — Я вчера вроде как потеряла голову.
Я молчал.
— Ты в Сиэтле, да?
— Кейт, я не могу сейчас говорить.
— Но я просто позвонила извиниться.
Может, если бы я не был таким усталым и сломленным неудачей, то, наверное, постарался бы быть поделикатнее. А тут взял и выпалил:
— Хватит, Кейт. Между нами все кончено. И не надо мне больше звонить.
Кейт быстро нашлась с ответом:
— Ах ты, говнюк, поганый засранец! Я почувствовала это сразу, как познакомилась с тобой. К тому же ты еще и полный идиот. Ты…
Я разъединился и сунул телефон в карман.
Обычно в самолете я с трудом засыпаю, но сейчас изнеможение сломило меня и почти весь полет я провел во сне. И это была не просто физическая усталость. Я был подавлен, сокрушен, переполнен отчаянием. Перелетел в другой конец страны, думал, привезу обратно дочь.
И вот возвращался один.
Самолет приземлился по расписанию, но в зал прилетов я вышел где-то в девять тридцать, а к дому в Милфорде подъехал уже к полудню.
Устало дотащился до двери с сумкой на плече. Вставил ключ в замок, открыл.
В доме был полный разгром.
Глава четырнадцатая
— Расскажите, пожалуйста, еще раз, — попросила Кип Дженнингз. — Для меня.
— Значит, я вошел в дом, а тут все перевернуто вверх дном, — сказал я.
— Когда это было?
Я глянул на часы на кухне.
— Примерно полтора часа назад.
— Вы что-нибудь трогали?
— Только поставил эти часы обратно на каминную доску. Они — память о моем отце.
По дому шастали двое копов в форме. Фотографировали, что-то бормоча себе под нос. Оказалось, что в подвале было разбито окно.
— Как долго вы пробыли в Сиэтле?
— Около двух суток.
— И как ваша дочь?
— Я ее не нашел.
Глаза Дженнингз на мгновение потеплели.
— Значит, вы вернулись домой, открыли дверь. Кого-нибудь видели? Может, когда вы подъехали, кто-то убегал?
— Нет.
В доме было все перевернуто. В гостиной подушки сброшены с дивана и кресел. И все порезаны. Полки опустошены, шкафы тоже. Книги разбросаны по полу, вместе с компакт-дисками. Музыкальный центр сброшен с полки и разбит.
На кухне то же самое. Весь пол покрыт кукурузными хлопьями. Там же валялось содержимое холодильника. Его дверца была оставлена открытой.
Наверху в моей спальне был кавардак. Все одежда из шкафа разбросана по полу, даже не видно было ковра. Носки, нижнее белье, рубашки.
В спальне Сид то же самое. Хорошо, что большая часть ее одежды осталась у матери.
Комнату, где стоял компьютер, тоже не пощадили.
Правда, подвалу ущерб был нанесен минимальный. Открыли стиральную машину и сушилку и рассыпали по полу содержимое коробки с порошком «Тайд». И еще вывалили на пол инструменты из ящика, стоявшего на верстаке.
Там были несколько коробок со всякой всячиной. Вещи, которые жалко выбрасывать. Рисунки Сид из детского сада, фотографии, старые книги, деловые бумаги родителей. В коробках порылись, но перевертывать не стали.
— Может, это хулиганы-подростки? — предположил я.
Дженнингз посмотрела на меня:
— Что-нибудь украдено?
— Не знаю. Надо проверять.
— Ваш компьютер пропал?
— Нет, стоит на месте.
— А ноутбук дочери?
— То же самое.
— А ведь ноутбук легко унести, — заметила Дженнингз.
— Пожалуй.
— А столовое серебро?
— Вон разбросано на полу.
— А плейеры и другие мелкие вещицы, которые помещаются в карман?
— У меня нет плейера. А плейер Сид сейчас в моей машине. Но они не взяли маленький телевизор. — Я показал на телевизор, висящий над кухонным шкафом.
— Они его даже не сломали. — Кип Дженнингз недоуменно пожала плечами. — Вы держали дома какие-то деньги?
— Немного, — ответил я. — Вон в том ящике. Несколько купюр, пятерки, десятки. Чтобы расплатиться за пиццу и другое.