Честно говоря, на работу возвращаться не хотелось. Тайна, окружающая исчезновение Сид, углублялась. Надо ее искать, но как? Я чувствовал себя совершенно беспомощным.
Но надо идти. Не сидеть же дома и ждать звонка или письма на компьютер. На работе время идет быстрее.
Я вышел примерно в два тридцать. И сразу включил в машине плейер.
Слушать музыку дочки — это, пожалуй, было сейчас единственным занятием, которое доставляло мне удовольствие. И вкус у нее, надо сказать, был вполне приличный: джаз, рок, классические популярные мелодии шестидесятых-семидесятых.
После песенки Дженис Иэн «В семнадцать все еще только начинается» зазвучала какая-то белиберда. Вначале были гитарные аккорды, как будто ее настраивали. Затем покашливание, хихиканье. Наконец девичий голос произнес:
— Так ты собираешься играть?
Сид.
— Сейчас, — ответил парень. — Подожди секунду. Надо свести все как следует на компьютере. Чтобы правильно наложились голоса.
— У тебя должно получиться.
— Вот, отлично получилось. А теперь сюрприз. Я спою песню, которую посвятил тебе.
— Клево. — Сидни засмеялась.
— Итак, песня «Что такое любовь». Посвящается Сидни.
Она опять засмеялась.
— Да успокойся же ты, — сказал парень. — Дай начать.
Я прибавил громкость.
Парень запел во все горло. Голос у него был хриплый, но приятный.
Теперь они уже смеялись вдвоем.
Сидни и Эван Джениган.
Глава двадцатая
Я резко развернулся, чуть не врезавшись в «форд-виндстар», и на предельной скорости помчался к Бобу.
«Шоу Сидни и Эвана» на этом закончилось. Дальше зазвучала баллада «Рокки Ракун» из «Белого альбома». Я нажал на кнопку обратной перемотки, нашел начало и остановил.
Выехав на стоянку автосалона Боба, я увидел Эвана в дальнем конце со шваброй для мытья машин и остановился так, что взвизгнули тормоза.
Он смотрел на меня сквозь свисающие на лицо темные пряди.
Я выключил зажигание, вылез из машины с плейером в руке. Без наушников его слушать было нельзя. Но я держал плейер для эффекта.
И это сработало. Эван не сводил с него глаз.
— Давай поговорим, Эван.
— О чем? — спросил он, делая вид, что ничего не понимает.
Я взял у него из рук швабру и отставил в сторону.
— О твоем вранье. Ты же говорил, что общался с Сидни только за столом во время еды.
— Отстаньте от меня, — буркнул он и уткнулся взглядом в землю.
— Нет, Эван, я хочу знать, что на самом деле было между вами. — Я подошел ближе, заставив его попятиться к синему седану «КИА».
— Я не знаю, что говорить.
— Тим! — позвала меня Сьюзен. Она стояла на ступеньках офиса. — Что опять случилось?
Я кивнул ей и повернулся к Эвану:
— Догадайся, что мне попалось среди записей Сидни? Песенка, которую ты посвятил ей.
— И что?
— Как — что?
— Тим, оставь его. — Сьюзен уже подошла и тронула меня за плечо.
К нам приближался Боб.
— Тим, успокойся, — попросила Сьюзен.
Я показал ей плейер:
— Он говорил, что почти не общался с Сидни. Но ты послушай это.
Эван стоял насупившись.
Сьюзен посмотрела на него, затем на меня.
— Ничего не понимаю.
— Прослушаешь его произведение и поймешь, — сказал я.
— Подумаешь, песенка, — подал голос Эван.
— Какая песенка? — спросила Сьюзен.
— Он скрывал от нас свои отношения с Сидни, — сказал я. — Вполне возможно, скрывает и что-то еще.
Подошел Боб.
— Что здесь происходит?
— Он сочинил для Сидни песню, — пояснил я.
— Песню?
— Да. Она записана на этом плейере.
Сьюзен повернулась к Эвану:
— Это правда?
Он пожал плечами.
— Отвечай. Это правда?
— А разве преступление — сочинить песню? — крикнул Эван, защищаясь.
— Смотря какую, — сказал я. — Пойдемте послушаем.
Мы направились к моей машине. Я завел двигатель и подключил плейер.
Услышав голос дочери, Сьюзен побледнела. Я знал, что она чувствует, потому что тоже не слышал голос Сид уже несколько недель.
Громкоговорители в машине отчетливо воспроизводили голоса Сидни и Эвана, затем он запел: «…я смотрел на тебя, любовался и мечтал добраться до твоих трусов».