-Как же так?! Ну, как же так?! - закричала Арина в отчаянии и замахнулась на Мальчика. - Почему? Почему? Какая разница? Ведь я за него замуж должна была выйти! Какая разница, когда у нас первая ночь была: до свадьбы или после?
Мальчик руку её перехватил и сказал спокойно и незнакомо:
-Каждый твой поступок имеет значение, Арина. Ты сама сейчас в этом убедилась. Когда ты не дождалась свадьбы и провела с Григорием ночь на лугу, ты перешла на другую линию и получила новый сценарий своей жизни.
Глава 26.
«Тридцать вторая бригада, доктор Лебедева, срочный вызов», - раздался по громкой связи голос диспетчера Аллочки, пухленькой хохотушки и кокетки.
- О как! Срочный! - Сергей поставил на стол щербатую чашку с недопитым чаем и быстрым шагом направился к двери, где его уже поджидала Арина.
-Сереж, давай бегом за дядь Колей, он в комнате отдыха в «козла» режется, а я за вызовом и в машину.
К «рафику» с красной полосой на бортах все трое подошли одновременно.
-Арина Валерьевна, что там?- спросил фельдшер, ставя сумку с медикаментами на пол в салон автомобиля.
- А там, разлюбезный мой Сергей Федорович, «умирающая княжна», - со вздохом отозвалась Арина.
- Ничего себе, как нам повезло, - присвистнул фельдшер и состроил кислую мину.
Экипаж «скорой» занял свои места, и Николай Михайлович, водитель и главный рулевой, деловито поинтересовался:
-Я так понял, на Константина Симонова едем?
-Да, дядь Коль, именно туда.
- Третий подъезд, третий этаж, - произнесли они хором и рассмеялись.
Это адрес на улице Константина Симонова знала вся станция скорой помощи.
«Умирающей княжной» врачи прозвали Кристину Викторовну Безличко, которая вызывала «неотложку» каждый день.
Всё началось пару лет назад. Арина помнит, как попала на вызов в первый раз.
Новый дом, большая квартира. В одной из комнат полумрак, задернутые шторы, в постели возлегает молодая женщина лет 35-37.
Арину поразило несоответствие жалоб больной и цветущий внешний вид. Дама выглядела отлично: ухоженная, холеная, здоровый румянец на щеках. В дорогой сорочке и с выражением великомученицы на гладком, без единой морщинки розовом лице, прижимая левую руку к груди, страдалица громко охала: «Сердце, сердце, так давит, колет, я сейчас умру, доктор, помогите. Валентин, дай же девушке стул!».
-Доктор, присаживайтесь, пожалуйста.
Муж пациентки, приятный, вежливый мужчина, с яркими голубыми глазами, одетый в серый свитер и темные джинсы и почему-то в кожаную куртку поставил табурет у кровати и теперь неловко топтался за спинами медиков. Вид у мужика был виноватый, и поначалу Арина не понимала, почему.
«Может, это он довел жену до приступа?», - думала она.
Женщина жаловалась на боль в груди, головокружение, мигрень, слабость, «нехватку воздуха» и «предобморочное состояние».
Врачи же наблюдали у больной только учащенный пульс.
-Доктор, - стонала больная, - Вы ему скажите, что он не должен уходить никуда, мне нужен уход, скажите ему, доктор.
-Кому сказать?
-Ему, - женщина не поворачивая головы, указала пальцем в сторону мужа.- Валентину.
- С вами всё будет хорошо, не волнуйтесь, - успокаивала Кристину Викторовну Арина.
- Ох, сердце, сердце давит, сил нет, как больно.
Ну что тут скажешь? И ЭКГ сделали, и укол обезболивающий, а капризная больная всё никак не угомонится. Только после легкого успокаивающего она позволила медикам покинуть ее Величество.
Так и ездили к ней бригада за бригадой - давление измеряли, да успокаивающие уколы ставили.
Иногда дверь эскулапам открывала девочка, угловатый подросток, лет четырнадцати.
На лице ребенка отчетливо читалось: «Простите, сама понимаю, что концерт по заявкам, но поделать ничего не могу. Не я здесь начальник».
Арине было интересно узнать об этой семье больше. Ведь видно, что женщина здорова. Она же должна где-то работать, куда-то выходить. Не лежит же красавица умирающим лебедем целыми днями.
Фельдшер из другой смены, с которым Арина, будучи на подработке, в очередной раз попала на вызов в эту семью, наконец-то утолил её любопытство.
Оказалось, муж этой женщины ещё несколько лет хотел получить развод и уйти. Но, его супруга нашла способ удерживать благоверного при себе и «ушла в болезнь». Каждый раз, когда ей казалось, что супруг идет к любовнице, дамочке «становилось плохо» и она тут же вызывала «скорую».
Поначалу притворщица болячек не имела. Это подтверждали многочисленные обследования.
Тогда мамзель решительно бросила работу, стала полностью зависима от мужа, ходила по врачам и выискивала у себя хоть что-нибудь. Ей было необходимо чувствовать себя плохо, чтобы усмирять мужа строгим ошейником из чувства вины: «Не смей уходить, у меня сердечный приступ! Я умру, если ты уйдешь!».