— Не только я сегодня скорострел, — смеется в волосы.
— Угу, я очень сильно хотела. Безумно.
— Еще пара недель…
— Поняла, верю, — целую в шею, — насчёт возраста шутить не буду.
— Но хочешь.
— Хочу.
— Язва моя любимая.
— Ты совершенно разучился делать комплименты, — отстраняюсь и неэлегантно слажу в сторону. Плюхаюсь на матрас, потягиваясь.
— Черт с ним, немного кардио мне точно не повредит, — он быстро разворачивает ничего не подозревающую меня на живот и прижимает к матрасу.
— А меня спросить? — оттопыриваю попу и шире развожу ноги.
— Уже, — ладонью нетерпеливо ведёт между половинок и вводит в меня два пальца. Предыдущего оргазма моему организму было явно мало. После закуски сразу же захотелось ещё и желательно много. Всхлипываю, виляя задницей и выпрашивая.
Я где-то читала, что беременные гормоны повышают либидо. Очень даже похоже.
— Ммм, сладкая, — язык облизывает мою ушную раковину. Вадим опирается на здоровую руку и подаётся бедрами вперёд. Трахает медленно и чувственно. Прямо как мне сейчас нужно. На больное плечо не нажимает.
Вспоминается тупой анекдот про секс дикобразов, которым они занимаются очень осторожно. Прямо про нас сейчас.
Глава 28
После секса, мы как пара порядочных пенсионеров, отключаемся на дневной сон. Коты совершенно бессовестно забираются между нами и разваливается словно короли.
— Надо было от этих избавляться, — хмуро смотрю на наглые морды, очнувшись ото сна, — а себе котят оставить.
— Мяу, — возмущённо тянет Тимон и я получаю его пушистым хвостом по лицу.
— Ну класс.
— Настя, расслабься. Они чувствуют, что ты врождённо настроена, вот и реагируют, — Вадим затягивает котов себе на живот и грудь, — идите к папочке, пушистики.
— Ушлепки, — цежу сквозь зубы, — черт с вами, через девять месяцев вообще о вас не вспомню. Сами будете проситься поиграть и корм выпрашивать.
— Жестокая какая.
— Правда жизни, у меня на руках будет орущий комок счастья. Мне будет не до них.
— Мяу, — жалобно завывает Пумба.
— Угу, так что подумайте над своим поведением. Все.
— А я что? — Вадим откровенно ржёт, — я готов ради тебя на все.
— Правда? — складываю руки на груди. — Сомнения у меня есть, да…
— Секунду, малыш, — ссадив недовольных котов на постель, Вадим залазит в тумбочку и извлекает оттуда маленькую бархатную коробочку.
— Да я совсем не об этом, — отчаянно краснею. Об этом, естественно, но ни за что не признаюсь.
— Конечно, — кивнув, Вадим открывает коробочку с кольцом. Шикарным, дорогущим, бриллиантовым, — выходи за меня.
— Ух, — вытягиваю ладонь вперёд. Слезы катятся из глаз, когда Вадим надевает кольцо на палец.
— Так ты согласна?
— Да, — заторможенно киваю, — черт, я голая.
— Я тоже. И ушлепки без фраков, — Вадим жмет плечами. — Что не так?
— Все так, — растерянно смотрю по сторонам и на кольцо.
— Не романтично? — наконец догадывается.
— Нам сейчас не до романтики, — у меня получается опомниться. Действительно, тут такое вокруг, а мне мои девичьи фантазии в голову лезут. Точно гормоны беременные.
— Свадьба на берегу океана? Свадебное путешествие на тропический остров?
— Подходит, — прижимаюсь к груди Вадима и затихаю в его объятьях, — меня штормит.
— Я заметил, — ладони нежно поглаживают по спине, — и даже загуглил. Это нормально.
— Зато теперь можно смело домой, — трогаю свое колечко, — а то папа немного переживал, что ты его внука можешь оставить без фамилии.
— Внучку, — правит Вадим, — мне кажется, будет девочка.
— С чего это вдруг? — с подозрением заглядываю в серые глаза.
— Приснилось, — он вздыхает, — уже раз десять. Ты с малышкой на руках. И почему-то в березовой роще среди оленей.
— Может все же у папы работать будешь? — в груди печет от эмоций. Я ему снюсь вместе с дочкой. Как же это… мило? Нет, слабое слово. Обалденно! Приятно! До щенячьего восторга!
— Насчет оленей и леса, — он рассеянно жмет плечами, — мне кажется — это мои потаенные страхи вылазят. Прости, я житель каменных джунглей.
— Это я уже поняла, — целую яремную впадинку, — и я подумала, не будем узнавать пол до родов. Что думаешь?
— Мммм. Но я должен быть первым, кто узнает.
— Вообще не проблема, когда будешь перерезать пуповину — первым и увидишь.
— Боже, — Вадим сглатывает.
— Как ребенка заделать, так пожалуйста. А как рожать со мной, так слабо? Сафронов! Я там одна не смогу! Мне страшно!
— Ясно. Понял, — он шумно и быстро выдохнул пару раз, — я пойду. Да. А там прямо все будет видно?
— Господи, — закатываю глаза, — нет, конечно. Не хватало еще, чтобы ты сознание потерял. Побудешь со мной на схватках. А в родовой за ширмой постоишь. Когда ребенок появится, врач положит его мне на грудь, а ты перережешь пуповину.
— Так я смогу, наверное, — храбрится. Но выглядит бледным.
— Наверное, — ворчу я, — я тоже родить смогу, наверное…
— Настя, ты герой. Никогда о таких штуках не думал всерьез, но теперь понимаю. Это же целый человек пролезет через такую тесную…
— Заткнись, — осекаю его, — мне и так страшно. Не накаляй заранее.
— Не буду, прости. Может, хочешь чего-нибудь?
— Мяса, — признаюсь, откинувшись на подушки, — вяленого. И помидорки консервированные. Самые мелкие.
— Сейчас принесу, — мигом уносится на кухню. Я так поняла, что заодно переведет там дух и будет гуглить про партнерские роды.
Ну-ну, Сафронов, поздно гуглить… уже пообещал, так что не соскочишь. Ты у меня мужик настоящий, а они свое слово держат.
Через неделю мы едем навестить родителей. С порога показываю кольцо, успокаивая папу и иду в кухню на запах пирогов.
— Ох, мам, — втягиваю аромат прямо у хрустящей корочки любимого яблочного пирога, — мне сразу два кусочка.
— Садись, — она целует меня в макушку, — как ты себя чувствуешь?
— Токсикоз по утрам жуткий. А так терпимо.
— Когда на узи? — бодрый папа хлопает Вадима по плечу, — мы должны увидеть нашего пацана.
Угух, нашел у кого солидарности искать. Забиваю рот пирогом, чтобы не подтрунивать над обоими.
— Мы решили, что пол узнаем на родах, — спокойно говорит Вадим. Свою теорию с девочкой не озвучивает. И правильно, конечно. Он же с папой дружить собирается. Да и на охоту вместе скоро.
— Мы? — папа оседает на стул рядом с мамой.
— Да, у нас партнерские роды, — рассказываю с набитым ртом.
— А ты отчаянный, — папа смотрит на Вадима по-новому, — я дальше приемного покоя не пошел.
— А мог бы пуповину мне перерезать.
— Настя, я могу оленя освежевать. Или отстрелить зайца, утку. Кабана заколоть. И даже шкуру с медведя сниму. Но не вот это вот все…
— Тима, дыши, — мама погладила его по плечу, слишком уж эмоционально он жестикулировал, — все нормально. Второго рожать не пойдем. Не боись.
— Ай ну вас, — хмурит свои кустистые брови, — не боюсь я, просто не мое.
— Ну да, мы так и поняли, — смеюсь в голос.
Вадим отвлекся на телефонный звонок и хмурится. На дисплее высветилось имя Гордея.
— Я отойду, — он чмокнул меня в щеку, — мне хотя бы один кусочек оставь.
— Не уверена, — в момент становлюсь серьезной. Но для родителей старательно изображаю беззаботность.
— У Вадима еще девять месяцев будет, чтобы смириться, — когда мой жених исчезает за дверями на улицу, комментирует отец.
— Восемь, — поправляю я. Бросаю еду и выглядываю в окно. Наблюдаю за расхаживающим по двору в компании Хати Вадимом. Пес его не полюбил, но немного привык.
— Мне нужно будет уехать, — Вадим возвращается хмурым.
Он прощается с моими разочарованными столь быстрым отъездом будущего зятя, родителями.
— Побудь дома недельку, — просит.
— Нет, — цепляюсь за него в прихожей, — это еще зачем? Что Гордей хотел?
— Есть новости по Гене. Мне нужно быть в городе, — Вадим накидывает на плечи куртку, — Настя, я хочу, чтобы ты была как можно дальше и в безопасности. Пожалуйста, — шепчет на ушко, — дай мне все решить.