Глава 29
— Есть новости, да? — лицо Вадима слишком бледное. Реакции заторможены, он вообще немного не со мной с тех пор, как мы вернулись в дом родителей.
После небольшого скандала со мной в центре, родители отправились спать. Всю ответственность за свою нерадивую дочь отец сбросил на Вадима со словами «Теперь это Ваши проблемы» и изобразил бросок шара в боулинге.
— У твоего отца отличное чувство юмора, — хмыкнул Вадим, когда мы оказались в моей спальне.
— Такое… на любителя, — я присела на кровать и протянула ему руку, — ты плохо выглядишь.
— Новости плохие, — Вадим опустился в кресло рядом, — не хочу тебя пугать.
— Не испугаешь, — распрямив плечи, я принялась ждать.
— Гену нашли в заброшенной деревне у границы. При нем не было ни документов, ни денег. Похоже на то, что с ним расправились его же наемники, — Вадим подался вперед, уперев локти в колени и уронив в ладони лицо, — один выстрел в затылок. Тело сбросили в погреб.
— Ужас, — соскальзываю с кровати и сажусь у ног Вадима. Даже представить не могу, что он сейчас чувствует. Нежно поглаживаю его по волосам и рукам. Очень хочется поддержать и как-то помочь.
— Блядь, я же с детства его знаю. Он меня на шее носил совсем мелкого, водил на рыбалку, нагоняя делал, когда я на учебу забивал. Я думал, мы близки, понимаешь? Да, не отец и сын, но он много делал для меня, а я был благодарен и всегда готов был помочь взамен. Он был моей семье. Точнее тем, что от нее осталось.
— Вадим, любимый, — забираюсь к нему на колени и обнимаю за шею, — не думай больше о нем.
— Как так, Настя? — он рвано вдыхает, глаза расширены, — я бы что, денег ему не дал? Не помог бы?
— Он был болен, — шепчу, вжимаясь всем телом еще сильнее, — нормальный человек никогда бы так не поступил.
— Наверное, — Вадим мрачно усмехается, — но теперь мы никогда не узнаем, что на самом деле было в его голове. Гена и Катю знал. С детства. Представляешь?
Для меня это новый удар. Я этого не знала. Расширенными от ужаса глазами смотрю на Вадима.
— И Артема, — он не мигает, — мы же учились вместе. Артем и Гордей бывали у нас в гостях. Мать Кати дружила с моей мамой.
Гена точно черт, права была Маня. И место его в аду. Знакомых, близких, родных не пожалел, ублюдок.
— А Гордей, ты говорил…
— Оттаскивал его вместе с ментами от погреба. Он все поверить не мог, что все так закончилось.
— Боже, — всхлипываю, не удерживаясь.
— Отвез его домой, — Вадим заглядывает мне в глаза, — не думал, что буду с Катиным любовником возиться.
— Как он?
— Выпил бутылку водки залпом и отрубился. Успел мне сказать, что любит Катю до сих пор. Блядь, в их истории я был лишним, а не наоборот.
— Зато для меня ты самый главный и важный, — обнимаю его лицо и целую в щеки, скулы, лоб, губы. Везде.
— А ты для меня, Настя, — он стискивает мое тело так сильно, что становится трудно дышать, — ты же скажешь мне, если у нас начнутся проблемы? Хоть что-то не так, Насть. Ты говоришь — мы исправляем. Только не молчи, ради бога. Не твори ничего у меня за спиной.
— Никогда, — прижимаюсь своим лбом к его, — и ты тоже.
— Никогда, — Вадим прижимается своими губами к моим. Целует жестко. Рубашка на мне трещит под напором его рук. Слышится хруст ткани и пуговицы разлетаются по комнате, — я тебя так буду любить, что ты на других никогда не посмотришь.
— Я давно не смотрю, — начинаю задыхаться, когда его губы обрушиваются на мою шею и грудь. Он всасывает кожу, лижет и покусывает. Вместе со мной поднимается со стула и мы падаем на кровать. Вадим сверху, спускается поцелуями к животу. Расстегивает мои джинсы, целуя все ниже. Язык раскрывает мои губки, касаясь клитора. В ответ на вспыхнувший в теле огонь, выгибаюсь.
В голове ни одной мысли, оба на инстинктах. Нам хочется забыть о грязной действительности вокруг и стать единым целым. Склеиться, только я и Вадим.
Вытряхнув меня из одежды, он снимает с себя майку, щелкает ремнем на джинсах и приспускает их вместе с бельем. Кусаю губы, желая чтобы Вадим как можно быстрее оказался внутри меня.
— Вот так, — он разворачивает меня на живот и входит сзади. Вжимая в матрас, надсадно дышит в ухо, — только моя. Моя!
— Твоя, — вторю ему шепотом.
Вадим берет страстно, двигаясь внутри меня быстро и глубоко. Задыхаюсь от ярких ощущений, скребу по покрывалу, цепляюсь в него зубами.
Мне даже страшно, насколько этот мужчина важен для меня. До него я не знала, что такое быть влюбленной по-настоящему. В период, когда мы расстались, чуть не умерла от тоски. Мне кажется, я физически готова стать частью его, раствориться в нем, быть только для него.
После оргазма мы долго лежим без сна. Я прошу Вадима рассказать о своей маме. И об учебе. О детских увлечениях. Он рассказывает много, отвлекаясь на хорошее. И я радуюсь, что мы вместе можем передохнуть от плохого.
На следующий день Вадим вытаскивает из багажника свою амуницию — специальный костюм для зимних походов в лес, обувь, даже тонкий бронежилет. Как Вадим пояснил — на всякий случай.
Я пытаюсь препятствовать, но меня тут же отправляют к маме. Мужики идут в лес. С ночёвкой.
— Пусть идут, — мама на кухне гремит посудой, — Вадим отвлечется, папа развлечется, — она смеется, — и Хати выгуляют, а он грустный какой-то.
— А если папа переборщит? — вздрагиваю, через кухонное окно рассматривая две мужских стены, направляющиеся в сторону леса.
— Не переборщит, — мама ставит на стол тарелку с яблоками для шарлотки, — чисти, давай. Он же не с каким-то там парнем твоим ушел, а с будущим мужем. Отцом своего внука. Будущего.
— Угу, — берусь за маленький ножик на столе и начинаю чистить яблоки, — ну пусть охотятся.
Действительно, пусть вон живность стреляют, выжить пытаются, чем Вадим будет дома сидеть и о Гене думать. Лес, холод и трупики невинных животных, то есть дичь, точно его отвлекут.
Приоритеты быстро поменяются. Папа научит его выживать, может быть даже в снегу заночуют. Следы там различать будут, на костре еду готовить. Вообще, жителю городских джунглей в период моральных страданий самое оно.
Ну а я лучше дома его дождусь. Послушаю потом байки как он выживал и как много всего в жизни переоценил. Часто слышала их от тех, кто с папой в лесу уже был.
И все же переживаю. Ночью так вообще спать не могу.
Как там мой Вадимка, который по теплым полам босиком ходить любит, спит в снегу? Или ест консервы прямо из банки сразу с костра? Справится ли он? Представляю каким шоком для него окажется отсутствие туалета в лесу. Черт! Главное, чтобы не отморозил ничего. Надеюсь Хати его будет согревать и защищать. Папа-то сам справится, а вот Вадим….
С самого утра принимаюсь ждать у окошка. Внимательно всматриваюсь в далекий заснеженный лес, но там безмолвие и тишина.
— Настя, шла бы ты пропылесосила, что ли. Хватит без дела маяться.
— Ну мам…
— Иди, заодно цветы полей. Протри пыль и разбери свои вещи в шкафу.
— А гречку тебе не перебрать? — бухчу себе под нос, отправляясь по маминым поручениям. Ближе к вечеру понимаю, как мне нравится у Вадима приходящая горничная и клининг. Без них же нереально жить!
— Настя, встречай иди, — слышу из кухни и тут же бегу на выход. Вернулись! Натягиваю валенки на босые ноги, сверху пуховик и пулей на улицу, — божечки…. - папа с Вадимом оба с добычей за спинами. Вышагивают хмуро и устало. Один только Хатико счастливо круги наворачивает рядом, буксуя в снегу.
— Как сходили? — скачу вместе с Хати вокруг мужчин, пока они стаскивают со спин рюкзаки. Папа кладет сверху трех окровавленных зайцев и ружье. Вадим рядом своего.
Вообще неплохо, смущает только что тот без повреждений.
— Хорошо, — Вадим ведет ладонью по шее.
— Правда? — тяну его добычу за пушистую лапку. Поднимаю приличную тушку. Зайцы в лесу — это вам не домашние кролики. Они иногда до 7 кг. бывают. Правда зимой всегда меньше — где-то пять, может чуть больше, — и как ты его завалил?
Отец издает крякающий звук, хлопает Вадима по плечу и скрывается в доме.