— А как тебя зовут?
— Имя? А что тебе в моем имени? — хватка стала чуть слабее.
— Должна же я знать, как к тебе обращаться, — я тут же приободрилась, почувствовав его минутную слабость.
— Допустим Борис.
— Боренька, — протянула я, перекатывая имя на языке, это и было моей самой большой ошибкой.
— Не смей меня так называть! — рявкнул он, ударив наотмашь. — Ты не достойна произносить это имя! Слышишь, не достойна! И не нужно меня умолять! Не нужно реветь! Не я подкладывал тебя под этого ублюдка! Ты сама под него легла! Сама! — завизжал он. — А теперь сама и получишь!
Было ощущение, что он уже не понимает, где прошлое, а где настоящее и что я далеко не та девушка, которой он мстит через каждую убитую.
В ту же минуту дверь слетела с петель и в проем метнулась чья-то фигура. Одновременно с этим убийца, не глядя, метнул нож. Чье-то тело, привалившись к стене, сползло на пол. Но не прошло и нескольких секунд, как за первой тенью метнулась вторая, потом третья и четвертая. Минута и все было кончено. С меня сняли Бориса и развязали. Надо мной склонился Матвей.
— Ты как? — он смотрел на меня с тревогой.
Наконец кто-то додумался включить свет, и комната из ночного кошмара тут же превратилась в обычное подвальное помещение, в меру захламленное, в меру пыльное. Борис, повиснувший на руках между двумя крепкими ребятами, особого впечатления не производил. Вообще не производил впечатления. Да высокий, да массивный, но массивность рыхлая, а лицо самое обыкновенное, ничем особым не примечательное. Но я его где-то видела. Точно видела. Я напряглась, силясь вспомнить, а потом меня озарило — да это же тот самый парень, которого мы считали погибшим вместе с первой жертвой. Тот, с которого все и началось.
Со стороны двери раздался мучительный стон. Голос казался смутно знакомым. Я резко повернула голову в ту сторону и от ужаса зашаталась. На полу в луже собственной крови лежал Алексей. Его лицо было белым как мел. Из груди торчала рукоятка ножа.
— Алешаааа! — крикнула я и одним слитным движением оказалась рядом с ним. — Любимый! Как же так? Почему?
Я судорожно шарила по его груди, лицу, гладила по волосам, целовала, обнимать не решилась, боясь задеть нож. Каждый раз, когда взгляд касался ножа, меня била нервная дрожь. Почему-то в этот момент было важно, избавиться от ненавистного препятствия и обнять Алексея со всей силы, так чтобы он почувствовал всю силу моего чувства. Да, я его любила! Любила неистово, самозабвенно, до дрожи в руках, до заикания, до помутнения рассудка. С моих глаз как будто спала пелена. Мое чувство к нему никуда не делось, улегшись в груди ласковым котенком, уснув на время, прикинувшись ветошью. Как я могла подумать, что все прошло? Как я могла сомневаться, что он мне нужен? Не будет его, не будет и меня! Он был моим дыханием, моей жизнью. И эта жизнь сейчас ускользала как песок сквозь пальцы, а ненавистный нож торчал у него из груди! Убрать, немедленно убрать! Я не соображая, схватилась за клинок, вызвав новый стон Алексея.
— Что ты делаешь? Ненормальная! Не трогай, иначе он истечет кровью! — Матвей попытался оттащить меня от Алексея, но особо не преуспел.
Я брыкалась как сумасшедшая, боясь, что без меня случиться непоправимое — я его больше никогда не увижу. Он был моей надеждой на счастье, и я была готова защищать его до конца. До последней капли крови, до последнего вздоха. Вот только не понимала, что сейчас именно я являюсь для него главной опасностью.
— Успокойся. Алексею нужно к врачу! — Матвей все же оттащил меня от Леши и что есть силы встряхнул. А потом, не видя в моих глазах понимания, влепил хорошую оплеуху.
Я взвыла от боли, из глаз брызнули слезы, но боль отрезвила.
— Все, я в порядке, — я подняла руки и посмотрела ему в глаза вполне осознанно. — Отпусти.
— Хорошо.
Рядом с нами все еще стояли двое наших ребят, державшие Бориса.
— Получи, сволочь! — я со всей дури врезала ему по самому уязвимому у мужчин месту.
Знаю — это непорядочно, но в том состоянии мне было не до норм морали. Мне очень важно было дать почувствовать убийце, что не только он способен причинять боль. И за свои действия вольные или невольные придется ответить, хочет он этого или нет. В тот момент почему-то показалось, что одного удара будет недостаточно, и я принялась со всей силы молотить его руками и ногами. Матвей еле оттянул меня в сторону иначе, войдя в раж, я бы сама не остановилась.