— Мы сегодня собрались здесь, чтобы проводить в последний путь Марину Митрофанову, талантливого пиромага, жену, дочь и просто замечательного человека… — вещал высокий седой мужчина.
Церемония началась пару минут назад, а мне уже захотелось сбежать отсюда, настолько все было пафосно и неестественно. Почему-то не верилось в скорбные лица людей, которые здесь собрались. Зная ее, уверена, практически каждому из здесь присутствующих Марина умудрилась сделать какую-нибудь гадость. Вон мины постные, а в глазах не отражается печаль. Или им все равно? Только стройная, ухоженная женщина в шляпке с вуалью возле гроба искренне плачет.
— Коль, — я тихонько дернула его за рукав пиджака. — А кто та дама в шляпе?
— Ш-ш-ш, — шикнули на меня из-за спины, пришлось отойти в сторону, чтобы нормально поговорить.
— Это ее мать, Евгения Николаевна Лопухина. Говорят, что из тех самых Лопухиных, которые князья, правда это или нет, не знаю. Сейчас модно обрастать титулованными предками, — он обнял меня за плечи. — Ты как?
— Нормально, — отмахнулась я. — Как на похоронах. Ничего приятного, но терпимо.
Ведущий не замолкал ни на минуту, рассказывая всем, насколько замечательным человеком была усопшая. Стоящий с другой стороны гроба Алексей был подавлен и мрачен. Время от времени он ловил на себе взгляды матери усопшей, но подойти и обнять ее не решался, хотя это было логично. Женщина потеряла дочь, он жену, они должны были поддержать друг друга, но почему-то это не происходило.
— Коль, — я опять не утерпела, благо в этом месте мы никому не мешали. — А где ее отец?
— Кого? — не понял он.
— Марины.
— А-а-а, он умер два года назад. Разбился насмерть, хоронили в закрытом гробу, — Николя помрачнел. — Твои сегодня будут?
— Если успеют с самолета, если нет, приедут уже к Алексею на поминки.
— Понятно.
Что ему было понятно, переспрашивать не стала. Все, кто хотел, высказались и отошли в сторону, давая возможность ведущему, довести ритуал до конца.
— Коль, — не утерпела я, следя за действиями мужчины возле гроба. — А кто это?
— Магистр Рыженков, как раз он и курирует пиромагов, я тебе потом о нем расскажу, смотри, ты такого точно не видела.
И, правда, происходило что-то непонятное. Гроб был поднят вверх, никаких видимых механизмов, при помощи которых это могло быть проделано — не было. И я почему-то почувствовала себя присутствующей на очередном представлении талантливого иллюзиониста. Как только гроб достиг определенной точки в пространстве, его тут же окружила прозрачная чуть переливающаяся сфера, грянула торжественная музыка, и внутри сферы полыхнул огонь, да так, что смотреть стало больно. Миг и от огромного огненного шара ничего не осталось, даже горстки пепла.
— Покойся с миром сестра, — почету-то именно эти слова, сказанные магистром, прорвали плотину ранее сдерживаемых эмоций.
— Это все ты! Ты! — к Алексею кинулась мать Марины и ударила его в грудь. — Ты во всем виноват! Если бы не ты, она была бы еще жива!
Алексей молчал, позволяя женщине выплеснуть на него свое горе, а та не унималась.
— Она не должна была быть с тобой, это все глупость Леонида! Он хотел породниться с Митрофановыми. Зачем? Она же тебя не любила! Ох, — она схватилась за сердце и начала оседать к его ногам. — Если бы не ты, она была бы жива!
По лицу бедной женщины градом катились слезы, она замерла у ног Алексея сломанной куклой. К ней подбежал расстроенный Андрей и попытался помочь.
— А-а-а, и ты тут! Любовничек! — прошипела она еле слышно. — Два здоровых мужика, маги не из последних и не убереглиии!
Последнее слово она провыла, входя в раж, раскачиваясь на месте как болванчик. Вокруг матери Марины стали возникать пока крохотные, но уверенные язычки пламени. Не прошло и минуты как они стали набирать силу, но тут же были потушены небрежным жестом магистра Рыженкова. Причем сделано все было настолько походя, что мне осталось только догадываться какой же силищей и опытом он обладает.
— Господа, представление окончено! — рыкнул Рыженков. — Где и во сколько будут проходить поминки, вы знаете.
После этой фразы людей как ветром сдуло.
— Евгения Николаевна, — Андрей пробовал урезонить мать Марины. — Пойдемте, нам пора.