С катастрофами вопрос решаем, но во всем этом есть элемент, о котором нигде не прочитать. Бар. Он затягивает тех, кому в своем мире живется тяжко, и под видом помощи в поисках нового дома подкидывает задания. Чтобы пока ищем, нам было на что купить поесть. У него же. Ага. И что за задания? Первое – определить, кто ты, воин или ремесленник. А вот со второго начинаются испытания на вшивость. Или на особенность. Хорошо, прошли мы это задание – как я понял, верного ответа тут нет, просто определение будущей роли в… чем? Какая цель у заданий?
Я вспомнил все, что делал во всех мирах. А ведь я боролся со злым злом. Как и все в баре. Аргелот с Таутеры подтвердил, что это наша основная задача. Только почему никто в баре об этом не знает или не говорит? А почему я говорю только о баре? Бармен – его живое воплощение. Он же всегда на месте, не выходит ни поспать, ни поесть, ни в уборную. Даже поставки не принимает – всегда все под рукой, никогда ничего не заканчивается. Как готовятся блюда – еще одна загадка. И он молчит. Теперь я знал, что ему известно обо всем, что мы делаем вне бара, тогда почему он не разрешает вести разговоры в зале? Может, чтобы у нас сохранялась иллюзия, что мы что-то можем без него? Зачем эта игра в заговор? И почему он ничего не говорит, если хочет от нас чего-то?! Вот этот вопрос бесил больше всего. Если в остальном я видел хоть какой-то смысл, то тут нет – ноль, тишина, ровная линия, даже без белого шума.
Осознание бессмысленности происходящего и ощущение, будто меня используют вслепую, навалилось пыльным мешком на голову, да так там и осталось. Я снова сел, а потом лег. Может, вампир прав и имеет смысл вернуться домой, жить как жил? Там хотя бы не пытаются убить на каждом шагу. Но там не будет Марго, а я уже не представляю жизни без нее. И еще. Я сел и уставился в ковер.
«Возвращайся в свой мир и живи, пока он есть», – сказал вампир. «Пока он есть». Он сказал это специально или оговорился? Скорее второе, судя по тому, как он потом повторял про возвращение. Черта лысого я вернусь, если могу сделать хоть что-то здесь. И что же могло открыться, если бы он меня обратил? Неужели то, что скрывает Бармен? И это связано. Получается, что эта борьба, где нас используют как слепое оружие, повлияет и на Землю. Но как? Да, я знаю, что произошло на Земле сто восемь лет назад, если учитывать крайний год появления новичков в баре. Получается, события в мирах отражаются в моем мире подобными потрясениями. И что, если мы тут всех победим, Земля станет раем? Допустим. Но мы все еще не знаем, какие именно катастрофы нам предотвращать. Хотя, если сопоставить даты, можно что-то выяснить. Главное, чтобы летописи тех времен в мирах сохранились. Я поднялся и пошел на выход и сразу к двери.
Виктор только с тревогой посмотрел на меня. Бармен проводил задумчивым взглядом. Думал отправлять меня домой или рано? Ну что ж, надеюсь, нет.
И правда нет. Ручки на двери не появилось, а свет на панели указал на шестигранник. А он упал пятеркой. Иферон? Ну вот как раз и узнаю много нового. И шагнул… на улицу Яготы. Еще и под яркое солнце.
Это как? Или все перемешалось на кубике? Видимо, так. Ладно, тут тоже есть хроники времен до катаклизма. И дорогу в библиотеку спрашивать уже не надо.
– Дэнтейн! – услышал я знакомый голос и похолодел.
Штефан вышел из того же духана, что и я минутой раньше. И он точно знал, что меня там не было. И как отбрехиваться? Я натянул улыбку.
– Привет, ты как тут, как все закончилось в крепости? А то мне… – начал я заговаривать ему зубы.
– Погоди, Дэн, я знаю, что ты странник, нам надо поговорить, – прервал он меня.
«Хорошие» новости. А я думал, тут про нас не знают.
– Ты о чем, приятель? – решил я проверить его.
– Я тоже был странником из «Кроличьей норы», – тихо сказал он. – Нет, о нас… то есть о вас тут не знают. Идем, здесь говорить не стоит.
И он отвел меня в тихий парк, где мы устроились у фонтана, чтобы плеск воды заглушил разговор.
– Я попал в бар в тысяча девятьсот двадцать втором году, – тихо заговорил он, когда убедился, что вокруг никого нет.
У меня отвисла челюсть и появилась куча вопросов. Но Штефан продолжил и я решил не перебивать.
– Меня действительно зовут Штефан Руфу, я из Бухареста. И в баре провел около четырех лет. Я выполнял задания, как и было велено, и особо ни во что больше не лез. В то время этот мир назывался Селион и тут жили только люди. А вампиры и прочие появились из-за катастрофы. И так я тут и застрял.
Кажется, рассказывать он не умел. Вернее, не умел донести мысль. Что же, придется спрашивать – ответы мне жизненно необходимы. А он даже лучше библиотеки сейчас. Но Штефан, видимо, понял, что я ничего не понял и продолжил.
– Прости, я не лучший сказитель. Я это все вот, к чему. Уже когда я появился в баре, там были мужички… ну и барышни, которые выполняли распоряжения хозяина больше десяти лет. И где-то за год до случившегося они начали говорить, что что-то в мирах не то. Ну, что враги наши стали сильнее и злее. И те, кто говорил громче всех, изгонялись из бара. В основном те, кто наводил панику. А потом мы с товарищами попали сюда с очередным поручением. – Штефан перевел дыхание и еще раз на всякий случай оглянулся. – Это был страшный бой. Мы дрались с каким-то огромным чудовищем и проиграли. Многие погибли, а те кто выжил, увидели надпись: «Миссия прова»…
Мимо уха свистнуло и под ключицей Штефана появилась стрела. Серебряная. Я тут же повалил нас на землю. И услышал свист еще одной стрелы. Вокруг сразу поднялся шум – женщины закричали, раздался рожок местного полицейского. Я оглянулся и почти не удивился, когда увидел красное имя «Ивор Крейн», удаляющееся вглубь парка. Разумеется, гнаться за ним не стал – он все еще намного сильнее. К тому же солнце сделало меня слабым.
– С…секта… пы…пыт…тается… – с трудом выдавливал из себя Штефан, а я вливал в него свои силы, но понимал, что стрела попала в подключичную артерию. Если вытащу, он истечет кровью. Оставлю – она его сожжет. Все, что я сейчас мог, это дать ему сил сказать еще хоть что-то. – Пытается захва…тить власть. Если… да, то… будет… еще… одна… катас…с…т…
– Катастрофа, – тяжело закончил я за него шепотом и потянулся закрыть глаза. Но тело бывшего странника рассыпалось прахом.
Несколько секунд я сидел, бездумно глядя в одну точку, пока не услышал шаги. Нет, отвечать на вопросы я определенно не собирался. Не сейчас, у меня самого их слишком много. Да и что я скажу? А придумывать очередную ложь сейчас был не в состоянии. Потому поднялся и переместился в самую дальнюю из видимых теней, а оттуда побежал вглубь города и затерялся среди домов. В голове звенело. Я не понимал, почему так произошло, какую цель преследовал Крейн – убить меня или не позволить получить информацию?
– Ну теперь я точно не уйду по собственной воле, – пробормотал я и дернул на себя дверь бара.
– С возвращением, – напряженно приветствовал Бармен.
Я оглянулся на дверь, но цифры не изменились, что не удивительно.
– Поговорим, – сказал я и сел на стул, глядя в глаза бородачу.
Он кивнул и протянул влажное полотенце. И только сейчас я заметил на себе кровь. Темную кровь Штефана. Бедняга. Он столько сделал и так глупо ушел. Но надо собраться с мыслями.
Из рассказа Штефана я понял, что сейчас начинается тоже, что и перед прошлым катаклизмом. Наплыв новичков в баре наверняка связан именно с ним, а не только с тем неудачным рейдом.
Да-да, я об этом – как раз в дверь вошла еще один бедолага. Я лишь мельком глянул на девушку в солнечных очках на пол лица и деловом костюме и вернулся к размышлениям.
И если мы допустим победу подобных чудовищ, тоже увидим надпись о провале и останемся в том мире, где будем на тот момент. Интересно, что случилось с теми, кто в это время оставался в баре? И да, я понимал, почему тогда Штефан и его современники не задавали вопросов – вряд ли в бар затягивало много образованных людей, больше работяг, а они привыкли делать, а не думать. Потому и Бармен был для них хозяином, а не просто Васей. Но пауза затянулась. Впрочем, Бармен пока занят новенькой.