С момента, когда Галимов увидел будку поста ГАИ и резко снизил скорость, его охватило беспокойство. Впереди ехало несколько машин, но стоявший на обочине младший лейтенант с самого начала смотрел только на его «Жигуленка». Или ему показалось? Нет, не показалось, сердце екнуло: движением жезла милиционер предложил ему остановиться. Он затормозил, но открыть дверцу и выйти навстречу гибели было выше его сил. Подождав минуту и убедившись, что водитель не собирается выходить из машины, младший лейтенант медленно подошел к «Жигулям» и удивленно уставился на Галимова.
— Инспектор Тушин, — представился он. — Попрошу документы.
Оставаться дальше в машине было смешно. Галимов открыл дверцу и, с трудом ища опору в подгибавшихся ватных ногах, выпрямился. Все. Конец. Ну и прекрасно. Он устал и не в состоянии играть в прятки. По крайней мере в камере отоспится. С самого начала его рывок был глуп и смешон. На что рассчитывал?
— Ваши документы, — повторил милиционер.
— Моя фамилия... — начал было признаваться Галимов, но не успел. Вылетевший на бешеной скорости с боковой дороги на автостраду мотоцикл врезался в грузовой автофургон. Водителя мотоцикла и сидевшего сзади пассажира от удара подбросило вверх, и они распластались на асфальте без признаков жизни. Гаишник бросился к ним, а Галимов медленно влез в машину и, словно во сне, тихо нажал на газ. Он гнал, не оглядываясь, ясно, что теперь младшему лейтенанту не до него. Но, если номер им известен, то на следующем посту его встретят. Он свернул с автострады и поехал по проселочной дороге.
Около одиннадцати вечера он выключил двигатель и остановился на окраине какого-то большого поселка у одиноко стоявшего дома.
Итак, решено: надо идти. Собственно, чего ему бояться? Наверняка его портреты не развешаны здесь, как, впрочем, и в других местах. Он усмехнулся, вышел из машины, закрыл дверь и, осторожно ступая в сатанинской тьме, направился к едва освещенному окну дома.
Сзади послышалось рычание. Судя по тембру, пес смахивал на волкодава. Хорошо, что его не видно, а то и до обморока недолго. Он громко постучал в затекшее грязью окно. Никто не откликнулся.
— Есть кто живой? — еще сильнее забарабанил по стеклу Галимов. Наконец раздался какой-то шорох, дверь оказалась рядом с окном. Ее приоткрыли, но не настолько, чтобы можно было войти. В проеме угадывался мужской остроносый профиль.
— Да вы не бойтесь, я из города, до утра только. Мне бы одну ночку переночевать, отец, — уточнил Галимов, — а утром уеду.
Хозяин промычал что-то неопределенное, стал чесать за ухом, но, услышав от незваного гостя: «Я заплачу́», мгновенно преобразился и наконец распахнул дверь:
— О чем речь? Вы проходите, не стесняйтесь. А я еще удивился: цербер мой не лает, так я сразу и понял, что вы человек добрый и порядочный, — начал он игру на повышение, прикидывая, сколько можно содрать с постояльца за ночлег с вежливым обращением. — Издалека будете?
— Геолог я. В партию еду. Мои-то все раньше укатили, а я в городе задержался. Мне бы умыться, если можно.
— А вот вам и умывальничек, — засуетился мужичок. — Умыться обязательно требуется. Да погодьте, я вам сейчас рушничок принесу, да и мыло, кажись, давеча здесь лежало, сейчас пошукаю.
«По одежке и по внешности, — окинув цепким взглядом гостя, подумал хозяин, — на геолога не похож. Да шут с ним, лишь бы не поскупился». Он еще долго шарил по полу, пока не нашел крошечный обмылок, весь в соломе и волосах, снял с гвоздя тряпку, которая и в лучшие времена полотенцем не была, протянул ее гостю.
— Мыло-то не хозяйственное, а туалетное, чувствуете запах?
Галимов кивнул в знак того, что оценил сервис, хотя гримаса брезгливости промелькнула на лице.
— Спасибо. Не беспокойтесь, я платком своим вытрусь.
Хозяин насторожился, как же так, не хочет, стало быть, чтобы умывание входило в обслугу. Ну ничего, не таких обстригали.
— Как насчет ужина? — спросил он. — Может, каши овсяной подогреть, на утро себе оставлял.
— А нельзя ли, дед, что-нибудь посущественнее? Да, кстати, как звать-величать тебя?
— Да Михеич я, так и зови. А коли что существенное хочешь, так можно, — заблестел глазами старик, увидев в руках Галимова четвертной. — У нас не город, магазин так сутками функционирует. Не изволь беспокоиться, все в лучшем виде сейчас доставлю и горячительного не забуду. — И, опасаясь, как бы гость вдруг не передумал, мигом выскочил из хаты, успев крикнуть уже из-за двери: — Я мигом, одна нога здесь, другая там.
«Ну, везуха, — думал Михеич, быстрым шагом направляясь к магазину, — не зря мне вчера вши снились, кругом ползали, куда ни глянь. Это верная примета, к деньгам». Он ласково потрепал увязавшегося за ним пса и еще быстрее засеменил в кромешной тьме.