Я стала расти среди воров и разбойников, никто из них меня не любил и не уважал, за одним только исключением. Папа — местный главарь бандитов, не чаял во мне души, а я была послушная и тихая.
В течение четырёх лет меня учили быть в тени, учили обманывать, брали с собой на грабежи, я была маленькая и этим они воспользовались, я могла пролезть везде, могла залезть в любое окно, даже третий этаж для меня не был проблемой. Меня часами учили вскрывать различные замки. Я много тренировала своё тело, чтобы быть быстрой и ловкой. А мое «ангельское» личико, как его называли в банде, не раз спасало нас от неприятностей. Меня научили врать и притворяться, играть приходилось разные роли и в купе с моей внешностью, мне удавалось это легко. Я мастерски отвлекала внимание, узнавала о людях и их богатствах. Меня научили менять внешность и повадки, следить за жестами, менять их, следить за окружающими. «Сноровка и хитрость, действуй из темноты» — вот что я слышала чаще всего.
Папа бандитов заставлял учить его собственный кодекс вора и теперь разбуди меня ночью, я смогу рассказать его ни разу не запнувшись. Вот например некоторые его правила:
1. Никогда не воровать у своих.
2. Нельзя убивать для забавы, только за дело и во время самообороны.
3. Воры не терпят доносчиков.
4. Вор не можешь покинуть «Дом» без разрешения старшего.
Имелось в виду на совсем, покинуть воровские ряды.
5. Маги не имею права использовать силу против «своих». А также на территории «Дома».
6. На кону — всегда твоя голова!
Последний пункт меня конечно добивал… Но эти правила в меня вдолбили основательно. Грамоте меня никто не учил, образованная воровка им не нужна, меня заставляли учить на слух. А что делала я? Да плевать я хотела и на них и на их плавила, никогда я себя не запишу в их ряды.
Я стала выходить на улицу и гулять где мне вздумается без опаски. Рано утром, я всегда бегала. Стала злой и невежественной, нахождение с этими уродами каждый день давался мне не просто, но я терпела и делала то, что мне говорили, становилась лучшей среди них. Из-за Папы, никто меня и пальцем теперь не смел трогать.
Но однажды все изменилось…
Когда я уже возвращалась с пробежки, я как всегда пробегала мимо торговых рядов. Это же было просто райское место для вора. Не закрытые прилавки, куча толкающихся людей, желавших с утра купить все самое свежее. Торговлей занимались на огромной площади. Выбирай не хочу…
Наш город был совсем не маленьким, его даже называли второй столицей, потому что так оно собственно и было. Город был усыпан четырёх и пятиэтажными домами, окружёнными маленькими улочками. По всюду были рассажены деревья и кусты. Город действительно был усыпан зеленью и цветами, но мне он всегда казался серым и совсем не радужным, потому что в голове было совершенно другое…
Я стащила пару свежих сочных яблок и парочку сдобных булочек. Все это естественно сразу спрятала, я стала на столько ловкой, что удивлялась себе, как можно было не заметить, то как я безжалостно обворовываю этих зажиточных буржуев! Хотя от них не убудет, сегодня всего-то пара булочек да яблок. Фигня какая-то, по сравнению с тем что и у кого я ворую ночью.
В конце базара я завернула в темный переулок. В дальнем углу, были коробки и деревянные ящики сложенные в одну кучу.
— Эй, мелкота! Утречко! — я откусила большое, сочное, зелёное яблоко и уже жуя продолжила, — подъем! Подъем!
Из самой большой коробки вылезли двое близняшек — мальчик и девочка, им было лет по шесть наверно. Родителей у них не было, а единственные родственники выгнали, чтобы не кормить два лишних рта. Так они мне рассказали.
Я наткнулась на них случайно, мальчик ходил по рынку и просил дать немного еды, но все шарахались от него. Он был грязным босым и к тому же болел. Никто из этих толстосумов даже и не подумал как-то помочь ему. Я наворовала с прилавок еды и увела его подальше от этих высокомерных засранцев. Когда я отвела его в сторону, то к нам выбежала его сестра, такая же грязная и перепуганная. С тех пор, я стала заботится о них, ну если можно было так сказать. Вот уже месяц как я ношу им еду. Я добыла одежду для них, тёплые плащи, приличные кожаные башмачки.
Сонные, но довольные, они вылезли и сладко потянулись, и кинулись меня обнимать, мои сладкие очаровашки, теперь они стали моей отдушиной в царстве, бесконечного воровства и обмана. Но и им не удавалось разбудить во мне что-то светлое. Я поняла, что все люди подонки, но есть те кому хуже чем мне, по-этому стала им помогать. Я не знала куда можно их пристроить, да и стоит ли доверять взрослым? Я сама была ещё мала, мне всего тринадцать, поэтому просто делала то что могла.
Я кинула им по булочке и яблоку, они счастливо затанцевали с едой и принялись благодарить. Немного с ними поболтав, я отправилась дальше и встретилась с тем с кем совсем не ожидала. Эта встреча и перевернула весь мой мир. Снова…
Когда я брела по улице, погруженная в свои мысли, мимо меня промелькнуло донельзя знакомое лицо. Я встала как вкопанная и резко побежала к этой женщине.
Это была моя мама! Она была жива!
— Мама, мама, это ты? Это я — Соломея! Ты меня узнаешь? — я кинулась обнимать ее.
Она сначала не ответила мне взаимностью просто была в шоке, но потом обняла меня так крепко, что я почувствовала что-то, впервые за пять лет, я почувствовала что-то тёплое внутри, что-то помимо пустоты и безразличия.
Я оторвалась от мамы и взглянула в родное лицо. Она так сильно постарела! Мы не виделись пять лет! Мне сказали что она мертва, точно как и отец, значит эти твари мне врали…
А мама, она выглядит на двадцать лет старше, волосы были наполовину седые, под глазами огромные мешки, все лицо усыпано глубокими морщинами, что же с тобой случилось, мамочка?
— Ты жива, Соломея, ты жива! Как же я счастлива! Я верила, верила, что ты жива. Я это чувствовала! Моя девочка… — на ее глазах слёзы, на моих некое подобие, разучилась наверно…
— Мамочка, теперь все будет хорошо. Я так скучала за тобой! А как папа?
Мама с грустью в голосе спокойно произнесла.
— Доченька, твоего папы не стало в тот день, как эти изверги тебя похители! Прости меня, я ничего не могу сделать, каждый день хожу и отправляю письма в столицу, но все без толку. Но теперь, я заберу тебя и мы уедем с тобой! Просто уедем в столицу!
— Я так не думаю… — раздалось позади нас — это был Хвост, так его звали, потому что у него были выбриты виски и он завязывал свои длинные светлые волосы в высокий «лошадиный» хвост, но на самом деле его имя Линос Гальего. Он стоял с двумя другими членами банды — уродами, уничтожившую нашу жизнь! Нелл Санс и Юстас Феррер.
Я все ещё переваривала, что папы больше нет, моего папы больше не было. И все из-за них! Не прощу! И пока я выходила из ступора, меня резко схватили и закинули на плечо.
Я ударила локтем в спину и коленом в солнечное сплетение, ловко выкрутилась и уже стояла на ногах, когда увидела, как этот омерзительный любитель ножей — Нелл Санс схватил маму, прижал к себе спиной и уже резал ей щеку спускаясь к шее, кровь уже стекала по шее, я не могла на это смотреть.
— Соло, если ты дёрнешься, я перережу ей глотку. — Он жадно втянул запах ее волос, а я оцепенела. — И больше к ней не подходи, никогда! Иначе, мы ее убьём. Ты думаешь, ты гуляла здесь одна? — он гадко улыбнулся, — ты никогда не была одна, каждый твой шаг мы знали и контролировали и если бы нам что-то не понравилось, ты бы об этом узнала.
Не может быть! Не верю! Как?! Сволочи! Ублюдки! Выродки!
Мама была бы в ужасе если бы слышала как я сейчас разговариваю, но она была жива это было самое главное!
— Хорошо… я пойду с вами, пусти ее. — Хвост уже держал мне руки с сзади, но я не пыталась вырваться, теперь я все поняла. И не пыталась препятствовать… — пусти! Я все поняла.
— Да?! — он воткнул ножик в мамину ногу, и ее крик разнесся по всей улице. — Это чтобы ты поняла, что я говорю серьезно, не приближайся к ней, и она будет жива!
Слёзы полились из моих глаз в первые с того самого дня, я начала кричать и плакать. Сначала он изрезал меня, а теперь порезал маму…