«Седой» постепенно пришел в себя и, теперь сидя с товарищами на кухне, принимал участие в разговоре, главной целью которого было определить: кто же пойдет за выпивкой? Естественно, принимая во внимание «взрывной» характер – его и Кентюрина, выбор стоял только между Засахариным и Костылиным. Им предложено было самим решить этот несложный вопрос, тем более что деньги имелись, и их предложил вновь-прибывший городской постоялец. Два чудака кинули жребий, и выбор пал на хозяина дома. Непринужденно вздохнув, он добавил к своей обычной фуфайке еще и засаленную бейсболку и, скомкав в ладонь предложенные купюры, неторопливо поплелся на улицу.
- Только, «Сладкий», гляди, не задерживайся! - крикнул ему Седов, как напутствие, намереваясь уже поскорее выпить и залечить телесные и душевные травмы, так безжалостно нанесенные его новым знакомым.
Между тем Геннадий, пусть и не спешным, но все же уверенным шагом пробирался по слабоосвещенным улицам этого небольшого поселка, следуя к известному адресу. Ему необходимо было миновать три смежных прогона, каждый из которых имел в длину до пятисот метров, и продвинуться в самый конец последнего, где и располагалась незаконная точка, предназначенная для реализации разведенного спирта. «Нашли, «блин», самого молодого», - ворчал Засахарин все более удаляясь от своего, в принципе, добротного дома. Когда расстояние увеличилось до двухсот метров, задумчивость этого ночного гуляки вдруг была прервана, каким-то непонятным ему дуновением, как будто ледяной северный ветер враз добрался до него с самого полюса. Неприятно поежившись, бомжеватый мужчина определенно подумал, что не такой уж он и дурак, если таскает на себе теплую телогрейку. Однако чувство сильнейшего беспокойства не оставляло этого итак далеко несмелого человека, и он остановился в раздумьях, пытаясь найти объяснение такого странного своего состояния. «Сладкий», дрожа всем своим телом, стал внимательно озираться по сторонам и вслушиваться в окружавшую тишину. Вокруг все было спокойно и, на удивление, не раздавалось ни обычного в такое время пения птиц и стрекотания насекомых. «Странно? - подумал про себя незадачливый посыльный за спиртными напитками, - «Чегой-то» в округе как тихо? Будто все вымерло в одночасье? Что-то все это мне определенно не нравиться. Надо было брать с собой хоть кого-то в напарники, глядишь, вдвоем было бы не так страшно»?
Объятый такими невеселыми мыслями, он хотел уже даже вернуться назад, чтобы пригласить кого-нибудь проследовать с ним, но, вспомнив зловредный характер «Седого» и ярость Кентюрина, которые, конечно же, останутся недовольными таким его поспешным решением и еще, чего доброго, непременно побьют, гонец неприятно передернулся всем своим неказистым непривлекательным туловищем и, собрав всю свою храбрость, или же может быть гораздо большую трусость, отправился дальше. Засахарин смог отойти только на пару метров, как все его существо обуяло непреодолимое чувство, что сзади кто-то находится. Словно волна суеверного ужаса вмиг захлестнула всю его итак не смелую сущность и сковала давно потерявшие эластичность несильные мышцы. Испуганный человек внезапно остановился и застыл на одном месте, не смея заставить себя обернуться назад и посмотреть на то, что же стало причиной его безраздельного жуткого состояния.
- Чего тебе надо? - наконец отважился он на вопрос, посылая его в темную пустоту, - Отстань от меня. Я одинокий путник и никому не желаю плохо.
Никакого ответа на эти вопросы, конечно же, не последовало, напротив, со спины этого далеко не отважного представителя сильного пола пошла легкая волна холодного воздуха, закручиваясь и огибая его давно немытое вонючее тело. Вместе с ней переместился «Таинственный незнакомец», ибо это был он, и завис перед Геннадием на расстоянии, едва ли превышавшим сто сантиметров. В эту ночь небо заволокло страшными черными тучами, и вокруг опустилась такая тьма, что не было видно ничего, что находилось дальше двух метров, но даже такая непроглядная темнота не смогла утаить от встревоженного почти панического взора мужчины то обстоятельство, что «Существо» не касается ногами земли, а зависло в воздухе, словно бы привидение, на расстоянии чуть менее полуметра.
- Ты, вообще, «твою мать», кто такой? - не удержался «Сладкий» от просившегося наружу вопроса, «выдавив» его из себя дрожащими интонациями.
Словно бы отвечая на этот вопрос, «Таинственный незнакомец» медленно стал извлекать из-под полы заржавленный серп, как и всегда продевая его в прорезь для верхних грудных карманов.
- Что ты собираешься делать? - запричитал Засахарин, кроме страха наполнившись еще и слезами, которые обильными крупными каплями заструились наружу, - Не надо, пожалуйста, не убивай, - бомжеватый мужчина уже понимал всю тяжесть своего ужасного положения, - Я же тебе ничего не сделал?