- …Вот все, что мне снилось, - разъяснял Горячев, поглядывая на присутствующего рядом отца, в окончании своей продолжительной повести, - только это было как-то не так, то есть не так, как будто это я всех там убивал, а словно я наблюдал за всем происходящим откуда-то со стороны и неотступно следовал за тем «Существом». Лица у него я ни разу не видел, но его постоянное присутствие я ощущаю всегда, даже находясь сейчас у Вас в кабинете.
После этих слов все невольно поежились, оглядываясь друг на друга, как бы стараясь отгадать того, кто из них является тем ужасающим монстром, но все вокруг, вроде, были своими и не вызывали у других никаких подозрений.
- Послушай, Витя, - подытожил руководитель, немного стушевавшись от необходимости принимать следующую неординарную резолюцию, - пока мы не разберемся в происходящих событиях и не установим все обстоятельства, связывающие тебя и то ужасающее явление, тебе придется побыть у нас, находясь под нашей охраной. Чтобы исключить проявление негативных тенденций, нам придется посадить тебя под замок, но не бойся, - сразу поправился Андрей Геннадьевич, - это никоим образом не будет являться арестом, а просто исключительной мерой, предохраняющей твои неосознанные перемещения, как, скажем, случилось нынешней ночью, - и далее, уже обращаясь к родителю, - надеюсь, папа не возражает?
Конечно же, Горячеву-старшему было, словно нож в сердце, ограничивать свободу своего сына, но с другой стороны, анализируя все последние происшествия, такая мера являлась попросту вынужденной и, напротив, была направлена больше на пользу, чем на какой-нибудь вред. Поэтому он и дал свое необходимое заключение, что ребенку придется побыть под присмотром большого количества взрослых людей и, для его же безопасности, обязательно в ограниченном для свободных передвижений пространстве. Взглянув на Витю и получив от него одобрительный кивок головой, Павел промолвил:
- Да, пожалуй, это будет самым верным решением. Пусть ребенок побудет под нашей защитой, может хоть это обезопасит его от неведомой ужасающей силы.
После этих слов мальчика отвели в дежурную часть, где усадили в отделение, располагавшееся за металлической решеткой, обычно используемое для содержания нарушителей правопорядка. Малолетний ребенок отнесся к этому совершенно нормально и, осмотрев небольшую каморку, где с двух сторон были бетонные стены, а с противоположенных железные прутья, завалился на плоскую кушетку, на которую предусмотрительно уже положили мягкий матрас, и, измученный недельными душевными муками, наконец-то, предался более или менее спокойному сну.
В то же самое мгновение, когда его глаза безвольно слипались, Ситникова Анастасия, сопровождаемая своей мамой, стояла возле приемного кабинета детского психиатра, согласившегося провести платный прием этого экстраординарного случая. С говорящей фамилией, Головастый Глеб Игоревич являл из себя немолодого уже мужчину сорокадевятилетнего возраста. Он был высокого роста, превышающего отметку в сто восемьдесят два сантиметра, плотного, но не полного, телосложения, гармонично-сложенный по всей длине своего огромного тела. Продолговатая почти квадратная физиономия в обычной жизни не выражала никак лишних эмоций, преображаясь лишь при работе с очередным пациентом; карие небольшие зауженные глаза были настолько «колючими», будто сверлили оппонента насквозь и скрывались за прямоугольными вытянутыми золотой оправой очками; большой нос был в целом прямой, лишь слегка вздернутый на своем окончании, выдавая предвзятость натуры; большие толстые губы скрывались за густыми седеющими усами; огромные уши топорщились, не прячась за аккуратной лысеющей стрижкой. Общее впечатление от этого целителя человеческих душ было не очень приятным, тем не менее, не смотря на свой невыразительный вид, этот врач был знатоком своего дела и успешно справлялся со своими основными обязанностями. В этот раз он был одет в белоснежную рубашку с повязанным сверху пестрым галстуком, черные брюки и элегантные туфли. В верхней своей части одеяние доктора скрывалось за белым медицинским халатом.