– У меня нет кошки.
– А то было бы как в детстве: кофе с молоком, бублик с маком и кошка на коленях.
– Я могу позвать Джека.
– Представляю, такая громадина – на моих коленях! – рассмеялась Надя.
Тоня охотно ее смех подхватила, явственно увидев картину: громадный пес устраивается на далеко не полных коленях подруги.
Как ни странно, после кофе и бублика с маком обе они в самом деле быстро заснули. Причем не в своих спальнях, а прямо в гостиной. Надя на диване, а Тоня принесла себе из коридора куртку, в которой лазала по горам, – длинный толстый пуховик, укрылась им и заснула прямо в огромном кресле, что досталось ей от прежних хозяев.
Утром Тоня поднялась непривычно поздно. И то потому, что в калитку позвонила Полина – молочница, которая каждое утро развозила молоко своим постоянным покупателям.
– Ты мне последней привози, – как-то пошутила Тоня, – чтобы я к твоему приезду выспаться успела.
Полина, очевидно, рассудила, что в каждой шутке есть доля правды, и в самом деле стала приезжать к ней последней. На своем двухколесном велосипеде, к которому ее муж Павел приварил небольшую тележку. Полина ставила в нее молоко в полиэтиленовых полуторалитровых бутылках.
Молочница покупала их в некоей фирме, которая разливала местную минеральную воду, по уверению «разливателей», ничуть не худшую, чем та, что привозили из Минвод.
Увидев заспанную Тоню, Полина искренне удивилась:
– Чё, я опять рано приехала? Дак одиннадцатый час!
– Ну и что же, а знаешь, когда я легла? В три. Ко мне подруга приехала. Из Америки. Полтора года не виделись...
Ляпнула, не подумав, и обеспокоилась: неужели так важно, откуда приехала Надя. Но Полина заинтересовалась:
– И чё рассказывает?
Тоня совсем уже перестраховщицей стала. Кому будет хуже, если она расскажет женщине об Америке, в которой та никогда не сможет побывать?
– Говорит, недаром они наших женщин в жены берут. Им нужно, чтобы жена пахала как лошадь, а кто, кроме русских, может это делать?
– Да-а, – разочарованно протянула молочница. – Хорошо там, где нас нет. А мне говорили, что женщины у них обеды-ужины не готовят. Все в рестораны ходят да эти, как его... хот-доги едят! А еще они дома не снимают обувь. Даже спать частенько ложатся в туфлях! Никакого воспитания. А еще называют себя передовой страной. Да если бы мы ходили бы по половикам в обувке! Или осенью, когда идут дожди, в сапогах...
От нарисованной самой себе картины Полине стало весело, и она рассмеялась.
– Наверное, и у них по-всякому бывает, – согласилась Тоня, не желая продолжать дискуссию об американском образе жизни. Тем более что она знала о нем только из книг и фильмов.
Но Полина уже никуда не торопилась. Молоко развезла, чего не поболтать?
– А еще, я по телевизору видела, в Америке мужчинам шибко буянить не дают. Чуть что, бабы визжат: «Хэлп!» – и полицию вызывают. Мне сын говорил, что «хэлп» – помогите по-ихнему. А у нас – кричи не кричи... Слыхала, прошлую ночь у Леонтьевых что было? Виктор свою Ирку-гулену чуть топором не зарубил.
Тоня знала, что Полина Ирку терпеть не может, потому что ее муж Николай тоже у любвеобильной дамочки отметился. Краем уха она слышала, что поселковые бабы собирались поймать эту б... и проучить как следует. Кому такое понравится? Есть женщины, у которых нет ни одного мужика, а эта норовит затащить к себе в постель и совсем мальчишек, и женатых мужчин, никого не пропускает, хотя дома свой муж есть.
– Хорошо, что Хромой Костя с Людкой повздорил да рано шел к себе домой, спас ее, а то бы Витька зарубил.
– Косте в том краю вроде не с руки было гулять. Он же двумя улицами выше Леонтьевых живет.
Тоня не хотела говорить, что это она Костю и вызвала. Все-таки бывший мент, умеет с такими мужьями, как Виктор, разбираться.
Полина рассказывала новость, как она думала, даже всхлипывая от удовольствия.
– Холостой мужик, что ты хочешь! Где хочет, там и гуляет. А жаль, что он на помощь кинулся. Пусть бы Витька и зарубил. Такую-то кто пожалеет? Разве что ейные бывшие любовники. Да и Костик не промах, тоже к ней заглядывал... – Она понизила голос: – Говорят, вроде Ирка к Косте на жительство просилась. А зачем ему такая б... да в жены? Костя будет долго выбирать, а выберет – не чета Ирке будет, женщина с головой. Кобели-то завсегда ищут женщину не в пример себе... порядочную.
– Зачем ему с головой, когда ему совсем другое нужно?
– Не скажи, такие, как Костя, в женщинах разбираются. И любить умеют.
Тоне показалось, в словах молочницы проскользнуло сожаление, что она такой женщиной быть не может.
– А ты сама, случайно, в Костю не влюбилась? – поддела ее Тоня.
Женщина зарделась, что с удивлением отметила про себя Тоня. А она до сих пор считала, что с определенного возраста женщины мужчинами не интересуются. Полина выглядела неплохо. Была женщиной ядреной, как сказали бы, в самом соку, но все же ей под пятьдесят...
– Старовата я для него, – отчего-то шепотом проговорила Полина, – а была бы чуть помоложе да такой мужик позвал, пошла бы за ним не оглядываясь.
И замолчала, думая о чем-то.
– Ты извини, Полюшка, – заторопилась Тоня, ухватившись за возникшую паузу в разговоре. – Надо завтрак готовить. А то подруга проснется, а у меня шаром покати. Телефон-то у меня не работает, вот она и не смогла ко мне дозвониться, предупредить, что едет.
– Тогда, может, тебе творожку свежего прислать? А то у меня с собой больше нет, Варенчиха только что последний купила.
– Пришли, – согласилась Тоня. И в самом деле, творог не помешает.
– Маринку погоню, как проснется. Вчера на дискотеку в район с ребятами ездила, под утро заявилась.
Полина закрутила педалями и бодро покатила по улице, которая как раз вела под уклон.
Тоня вернулась в дом.
Надежда еще спала, и она прошла на кухню, чтобы спокойно приготовить завтрак. А то и в самом деле совсем распустилась. В свое время она легко вставала в семь часов и к половине восьмого кормила своего мужа... бывшего! – в восемь он уходил на работу.
Она сварила кашу – рисовую молочную, – подруга к завтраку не выходила. Тоня осторожно приоткрыла дверь в гостиную, увидела свернувшуюся калачиком Надю, ее спящее умиротворенное лицо и решила, что пока можно пойти в сад и заняться делами. Накануне она нашла в горах выходящий наружу тонкий пласт голубой глины, решила смешать ее с цементом и покрыть этим раствором фигуру русалки в бассейне. Если добавить немного гуаши, а потом обработать закрепителем, рецепт которого придумала сама Тоня, тело получится как живое. Особенно под слоем воды.
Почему русалка не зеленая или серебристая, а голубая? Потому что у Тони все морское дно будет голубое с оттенками серебристого.
Надо сказать, что она слизала кое-что из детского мультика, в котором морская царевна уговаривала внука рыбака остаться на морском дне и пела: «Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем!»
Теперь Тоня как раз эту песню и напевала, когда вдруг почувствовала, что сегодня ей не работается. Все казалось, что в саду она не одна, кто-то следит за ее работой, и она сожалела, что пришлось отправить Джека в вольер на случай, если Надя проснется и тоже захочет выйти в сад.
Как ей было хорошо совсем недавно! Никакие дурные мысли в голову не лезли, никто ей в спину не смотрел, никакого дискомфорта она не ощущала.
Однажды, помнится, увлеченная работой, Тоня так распелась, что Хромой Костя, возвращаясь поутру от своей Людки, крикнул ей из-за забора:
– Титова, а у нас, между прочим, самодеятельность в загоне! Недавно на смотр сельской самодеятельности некого было послать. Я шефу расскажу, где таланты пропадают.
Кстати, о шефе. Завтра рабочий день. Наверное, придется взять дня три за свой счет. Не бросишь же Надежду, которая только что приехала, как сама говорит, на реанимацию... Интересно, что она станет делать? Просто сидеть дома? Но у Тони нет возможности бросить работу надолго и торчать возле подруги, успокаивать ее страхи... А если бы и была, все равно она не стала бы сидеть дома. Жизнь у Тони устоявшаяся, она ничего не хочет в ней менять...