– Никто, – ответила Эмма. – Потому что, независимо от исхода, мнения членов совета останутся разделены, пока со временем не станет ясно, кто был прав.
– Будем надеяться, что не останутся. У вас, по-моему, появилась неотложная проблема, бороться с которой надо тебе и председателю рука об руку и в полном согласии.
– Фишер?
Себастьян кивнул:
– Бог знает, как он проголосует, когда встанет вопрос, строить «Бэкингем» или нет.
– Фишер проголосует так, как ему прикажет дон Педро Мартинес.
– Почему ты так уверена, что те акции купил Мартинес, а не леди Вирджиния?
– По мнению Уильяма Хикки из «Дейли экспресс», Вирджинии вот-вот предстоит еще один грязный бракоразводный процесс. Будь уверен: сейчас ее больше всего занимает, как бы оттяпать у миланского графа побольше денег, а потом – на что их потратить. К тому же у меня личные причины верить, что Мартинес стоит за последней покупкой пакета акций.
– Я долго думал и пришел к собственному заключению. Знаешь, когда мы с Бруно ехали на машине в Кембридж, едва ли не последние его слова были о том, что его отец собирался встретиться с майором и что он нечаянно услышал, как они несколько раз повторили имя «Баррингтон».
– Так и есть, – кивнула Эмма. – Фишер поддержит председателя хотя бы для того, чтобы отомстить Джайлзу, который помешал ему пробиться в парламент.
– Даже если он так поступит, не стоит полагать, будто Фишер захочет, чтобы строительство «Бэкингема» шло без сучка без задоринки. Далеко не так. Он перейдет на сторону противника, как только решит, что появилась возможность навредить краткосрочным финансовым операциям компании или ее многолетней репутации. Прости за штамп, но леопард не может изменить свои пятна, а волка сколько ни корми… Просто помни: главная его цель прямо противоположна нашей. Ты желаешь компании процветания, он – краха.
– Но зачем ему это?
– Подозреваю, мама, ты знаешь ответ на этот вопрос.
Себастьян замолчал, глядя на нее в ожидании реакции, однако Эмма сменила тему:
– Где ты успел набраться столько мудрости, сынок?
– Брал ежедневные уроки у эксперта. Более того, был его единственным учеником.
– И как же твой эксперт посоветует мне поступить, если я захочу, чтобы совет директоров послушался меня и проголосовал против постройки «Бэкингема»?
– Он предложит план, который гарантирует тебе победу в голосовании.
– До тех пор, пока мнение членов совета разделено поровну, это невозможно.
– О нет, это возможно, – возразил Себастьян, – но только если ты захочешь подыграть Мартинесу.
– Что у тебя на уме?
– Поскольку семья обладает двадцатью двумя процентами акций компании, у тебя есть право назначить еще двух директоров в совет. Тебе надо всего лишь скооперироваться с дядей Джайлзом и тетей Грэйс, чтобы они поддержали тебя, когда дело дойдет до решающего голоса. Так ты точно не проиграешь.
– Нет, я никогда на это не пойду, – покачала головой Эмма.
– Но почему нет, когда столько поставлено на карту?
– Потому что это подорвет позицию Росса Бьюкенена как председателя. Если он потеряет важный голос оттого, что семья сговорилась против него, у Росса не останется иного выбора, кроме как подать в отставку. И я подозреваю, что за ним последуют другие члены совета директоров.
– Но это может положительно сказаться на компании в долгосрочной перспективе.
– Возможно. Однако я должна предстать как выигравшая спор по существу, а не за счет формальностей процедуры голосования. Именно на такую низкую уловку и способен Фишер.
– Моя дорогая мамочка, никто не ценит тебя больше, чем я, за то, что ты всегда выбираешь путь высокой морали. Но когда имеешь дело с Мартинесами этого мира, надо помнить, что морали для них не существует, они всякий раз будут с радостью выбирать кривую дорожку. Да Фишер в ближайшую водосточную канаву заползет, если решит, что это поможет ему выиграть голосование.
Оба долго молчали, потом Себастьян проговорил очень тихо:
– Мама, когда я впервые пришел в себя после аварии, у изножья моей кровати стоял дон Педро. – (Эмма содрогнулась.) – Он улыбался… И сказал: «Как ты, мой мальчик?» Я покачал головой, и только тогда до него дошло, что это я, а не Бруно. Взгляд, который он бросил на меня, перед тем как выйти, мне не забыть до конца жизни.
Эмма по-прежнему молчала.
– Мама, как полагаешь, может, уже пора рассказать мне, почему Мартинес спит и видит, как поставить нашу семью на колени? Ведь много ума не надо, чтобы понять: на шоссе А-один он хотел убить меня, а не своего сына.
«– Вы всегда так нетерпеливы, сержант Уорик, – заметил патологоанатом, приступая к более тщательному исследованию тела.