Он все смотрел и смотрел на меня, а потом вдруг резко перекатился на свою сторону постели. Я отодвинулась на край кровати и приготовилась драпать.
- Ты самый настоящий олух, Андрюша. Я поняла это давным давно. Еще тогда, когда ты, облизываясь, стоял у эстрады. Как твое самочувствие? Голова не болит? – Ехидно поинтересовалась я, срывая набившую оскомину, лицедейскую маску.
- Не понял, - муженек дернул головой и по его лицу прошла судорога боли.
Внутренне подобралась – первый раунд за мной.
- Я травила тебя с первого дня, как только сюда въехали, - тихо смеясь, ответила я и принялась потихоньку отползать подальше, при этом стараясь не делать резких движений. – Как крысу. Как мерзкую крысу, слышишь? В выпитом тобой бокале была тройная порция – я сыпала щедро, не скупясь. – Договорив это, я быстро вскочила с постели.
Ноги покалывало, но я успела выскочить и запереться в ванной, пока супруг не пришел в себя.
Спустя минуту он заколотил в дверь с чудовищной силой, а я нервно закусила губу.
- Давай, сердце сейчас качает столько крови, разносит ее по венам, скоро внутренности начнет разъедать, долго не продержишься, - бормотала под нос, и вздрагивала от ударов. Шпингалет закачало, удары становились все более хаотичными, резкими. Показались трещины и показалось, что дверь вот-вот повиснет на одной петле.
Я покрылась испариной, но удары вдруг прекратились.
Для верности выждала еще час и робко вышла.
Муж лежал неподалеку, со странным выражением на лице. Рот был перекошен, пальцы скрутило судорогой, а глаза, они, наконец, обрели вечное выражение – ненависти.
Он ненавидел меня, я обожала его деньги. Мы были бы отличной парой…
Я с трудом оттащила тело в ванную, после спустилась в гараж и принесла приготовленную накануне сумку. Достала оттуда несколько литров остро пахнущей дряни, надела респиратор и принялась за дело. Через несколько часов от тела остались одни воспоминания и едкий запах, что жег глаза.
Я тщательно, до красноты вымыла руки, крепко заперла дверь ванной, и пошла пить кофе.
После вкатила себе убойную дозу успокоительного и еще раз заглянула в ванную.
Запах кислоты и испарений разложившейся плоти заставил кофе подняться по пищеводу.
Рвало меня мучительно долго, а после я как болванчик качалась из стороны в сторону.
- Соберись, мямля, - громко сказала я вслух и поднялась с колен.
Бокал, где плескались остатки яда, кинула в сумку с вещами, выгребла из сейфа чертову кучу наличных, зачем-то нацепила парик и темные очки. Заперла входную дверь на все замки, вдохнула поглубже, перехватила сумку покрепче и спустилась в гараж.
Заехала в банк, перевела деньги со счета на счет. Банковский служащий скупо улыбнулся и пожелал Андрею Николаевичу и его супруге долгого счастья. Я в ответ кивнула и поторопилась на выход.
По дороге на вокзал позвонила на работу мужа и отчиталась его новенькому секретарю – уезжаем в глубинку на медовый месяц. Куда именно? Туда, где нет интернета и не ловит мобильная связь. Почему? Потому что хотим побыть вдвоем. Как же Мальдивы? А захотелось экстрима – дикой охоты и рыбной ловли.
Через пару месяцев я перестала дергаться и переезжать с места на место – никто меня не искал.
Еще через месяц я перебралась за границу. С новым лицом и новыми документами.
Через год деньги почти закончились, а еженощные кошмары – нет. В них Андрей грозил мне пальцем и заливисто смеялся. Губы у него почему-то были синими, а глаза красными от лопнувших капилляров. Я просыпалась в холодном поту и в воздухе мне явственно воняло кислотой и ядовитыми парами. А может быть у меня просто поехала крыша…
Я сидела на лавочке в парке и не мигая смотрела себе под ноги. Солнце палило, но мне было зябко. Последнее время я не могла согреться даже на пляже, когда светило находилось в зените.
Волосы у меня значительно поредели, кожа стала сухой и местами шелушащейся, ногти мягкими, белыми.
Врачи разводили руками – «вы здоровы», говорили они. А я все чаще задыхалась от вони химикатов, просыпаясь ночами в своей роскошной спальне.
- Что с тетей? – Спросил какой-то ребенок, а мамаша схватила его за руку и шарахнулась в сторону.
- Не тыкай пальцем, тетя нездорова, - брезгливо ответила женщина и заторопилась прочь.
Да, выглядела я неважно. В растянутой кофте, рваных джинсах. Без парика на улицу не выходила обычно, но сегодня плюнула на это все и отправилась в аптеку как есть – почти лысой. Пусть смотрят. Пусть отворачиваются. Пусть видят меня такой – жалкой, уродливой.
На выходе из аптеки меня в очередной раз вырвало. В урну.
От стыда я побежала не разбирая дороги.
Вечером взяла пару листов, ручку и принялась писать…
Сейчас я сижу и верчу в руках бокал с вином. В него добавлен секретный ингредиент. Тот самый, что я сыпала Андрюше в напиток.
Дописав это, я выпью его и почувствую все то, что чувствовал нелюбимый муж.
Принесли ли мне деньги счастье? Да. Мимолетное. Его омрачили кошмары и всепожирающе чувство вины. В мечтах убивать и разгребать последующее дерьмо было куда проще.
Реальность же оказалась штукой непредсказуемой. Кто знал, что я стану уродом, что на улице от меня будут шарахаться. Что я навсегда перестану ощущать запахи и вкусы. Что стану изгоем среди чужих людей, в чужой стране, под чужим именем и с чужим лицом.
Что отравлюсь ядовитыми парами как радиацией. Что вид растворяющихся кишок намертво въестся мне в память.
Глупо. Все получилось некрасиво и жалко. Сейчас я усмехаюсь потрескавшимися губами и залпом выпиваю вино. Не чувствую яда. Только отчаяние и страх перед смертью. Умирать страшно. И наверняка, больно.
- Скоро встретимся, Андрюша. Как ты и предполагал – в аду. Там нам с тобой самое место.
На этом я ставлю точку, закрываю глаза и готовлюсь к встрече с мужем. Ведь за все приходится платить.