— Ну вот видишь! — обрадовалась Наташа, — Я же говорила, что камериканка всë решит.
Женя молчала, пристально наблюдая за происходящим. Тем временем протестующие стали приходить в себя и начали преследовать полицейских, забрасывая их бутылками и камнями. Стражи правопорядка попятились, прикрываясь щитами.
Мужчина в чëрном быстро провëл одной ладонью поверх другой. И между бунтарями и полицейскими вспыхнула стена сиреневого огня высотой до двух метров. Этот огонь подгоняемый ветром наступал на стражей порядка, прижав их к стене дома.
— Ух ты! — воскликнула Наташа, — Смотри мы побеждаем.
Наконец, видимо приняв решение, Женя тяжело вздохнула, что-то прошептала и незаметно щëлкнула пальцами.
Над площадью появилась туча и из неë мощной струëй, как из пожарного шланга, на огонь извернулся поток воды. Через две минуты от пламени не осталось и следа.
Мужчина в чëрном растерянно вертел головой по сторонам, скривившись от злобы.
Полицейские, освобождённые от огня, начали воспряли духом. Они поднимали раненных и вооружение. Протестующие, утратив былой пыл, медленно отступали. Всë было кончено.
— Ну вот, — пробурчала Наташа, — Мы же почти победили! А теперь заново революцию делать придëтся! Ну ничего! Камериканка всë решит, во всëм разберётся и мы будем жить хорошо!
— Ты уверена? — спросила Женя, качая головой, — Я не думаю, что из вашей революции выйдет что-нибудь стоящее.
— Почему? Посмотри как люди верят камериканке!
— Ах, я сомневаюсь, — вздохнула маленькая путешественница.
— Да конечно! За госпожой Гадленд пойдут! Еë всё любят!
— Дело не в том, что твою госпожу Гадленд всё любят.
— А в чëм?! — удивлëнно спросила девочка-спаниель.
— Мне кажется, что она не любит никого. А тот, кто никого не любит, не будет делать другим хорошо.
Раздались сирены. Женя подошла к краю крыши и посмотрела вниз. К площади подъезжали машины скорой помощи. Рядом подошла Наташа и дрожащим голосом спросила:
— Ты думаешь мы не правы, что затеяли революцию?
— Я не знаю, — вздохнула маленькая путешественница.
— Пойдёмте посмотрим, что там внизу, — сказал брат Наташи.
— Садись, — подставляя спину, сказала Наташа.
Женя забралась на спину своей подруге и через секунду летающие спаниели взмыли вверх. Сделав круг над площадью, они выбрали место поспокойнее и приземлились. Повсюду были следы сражения. Везде были камни, кирпичи, много битых бутылок и очень много люминесцентно-синей жидкости:
— Что это? — спросила Женя.
— Это кровь, — помрачнев ответил Наташин брат.
— Кровь? — удивлëнно спросила Женя.
— Да, кровь, — стуча зубами от волнения, подтвердила Наташа, — Кровь снеговиков, сугробов, снежинок.
— Никогда не видела такую кровь.
— Я видела, — сказала Наташа, — Но не так много.
— Это что, всё мы? — ужас от страшной догадки, отразился на лице маленькой путешественнице.
— Ну я вообще-то так сильно не мог кинуть камень, чтоб кровь пошла, — уверенно заявил Нытик, который перед этим взобрался на макушку собачьей головы, — А вы конечно дел наделали.
— Ну, ты долго будешь сидеть на мне? — спросил Наташин брат.
— Ой, да ладно, ладно, какие всё капризные, — пробурчал снежок, сползая по собачьей лапе на землю.
— Вот они! — крикнул сухой морщинистый старик, указывая рукой на Женю и еë друзей, — Это они бросали камни с крыши!
— А ну стоять! — несколько полицейских двинулось в направлении девочки и летающих, спаниелей.
— Садитесь быстрее! — сквозь зубы произнëс Наташин брат, быстро оценив ситуацию.
— Ой! Да ничего они нам не сделают, мы ж дети! — сказала Наташа.
— Нет, нет, нет Наташенька, вот теперь ты точно неправа, — забираясь на спину девочки-спаниеля, сказала Женя, с опаской оглядываясь назад.
— Почему? — удивилась Наташа.
— Да потому что мы теперь не дети, а преступники!
Только сейчас Наташа поняла весь ужас их положения, шерсть еë встала дыбом. Лапы подкосились и задрожали.
— Ну миленькая ты чего? — спросила маленькая путешественница.
Наташин брат подскочил к ней и начал лупить лапами по морде, пытаясь привести в чувство:
— Летим! Летим! Летим!
Наконец девочка-спаниель пришла в себя, закрутила хвостом и взмыла в небо.
— Меня! Меня возьмите! — кричал снежок, вцепившись в лапу Наташиного брата и дрожа от страха.
— Да лезь ты быстрей маленький утырок! — нервничал Наташин брат, видя бегущих полицейских, — Ну, Забрался?!
— Да-а! — истошно заверещал снежок, зажмурившись и вцепившись всеми конечностями в шерсть летающей собаки.